Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Но поскольку, как говорится: «Боль — локоть разбить, боль — жену потерять; одна пройдет, как в могилу зарыть, другая пройдет, как к коленкам прижать», — еще Ночь не вышла на плац проверить караул летучих мышей, а он уже стал загибать пальцы: «Вот умерла моя жена, и остался я вдовым и несчастным, без иных надежд, кроме этой бедной дочки, что она мне оставила. Итак, нужно найти кого-то, чтобы я мог иметь и сына! Но с кем смогу разделить ложе, где найду я женщину, что была бы подобна красотой моей жене, если все остальные по сравнению с ней кажутся уродинами? Здесь, сейчас хочу ее! Но где найдешь другую, хоть с посохом по миру иди? Где сыщешь другую, хоть в колокольчик звони? Или Природа отлила для меня одну Нарделлу, которая ныне в раю, а потом разбила форму? О, в какой же лабиринт она меня загнала! О гибельное обещание, что я дал ей! Ну так что же? Я еще не видел волка и уже убегаю? Будем искать, посмотрим и найдем! Возможно ли, чтобы не нашлось другой ослицы для опустевшего стойла моей Нарделлы? Возможно ли, чтобы мир для меня был потерян? Или у меня уже и семени не осталось?»

Сказав так, он тут же велел обнародовать указ, чтобы все красивые женщины мира собрались на испытание красоты, ибо он хочет взять в жены прекраснейшую из них, чтобы поднести ей в дар свое королевство. Когда слух разнесся повсюду, не было женщины во вселенной, что не пришла попытать счастья, не осталось ни одной безобразной, ни с каким уродством, что не захотела показаться перед всеми. Ибо если коснешься вопроса о красоте, то ни самая страшная яга не признает себя побежденной, ни одна акула морская не уступит; но каждая будет упрямо верить в свою удачу. А если зеркало скажет ей правду, она обвинит стекло, что оно нарочно отражает ее не так, какова она есть, и убедит амальгаму, что ее худо положили.

И вот, когда вся страна заполнилась женщинами, король выстроил всех в ряд и стал расхаживать перед ними, словно великий султан, когда входит в сераль, чтобы выбрать, о какой из генуэзских камушков[201] подточить свой дамасский кинжал. Он рыскал туда и сюда, оглядывая каждую со всех сторон, сверху и снизу, как та обезьяна, что не может ни выпрямиться, ни остановиться: но у одной ему лоб казался кривым, у другой нос длинным, у третьей был большой рот, у четвертой пухлые губы, пятая была ему высока, шестая низка и дурно сложена, та — не в меру толста, эта — слишком худышка; испанка не нравилась желтоватой кожей, неаполитанка раздражала тем, как ходит на своих высоких каблучках[202], немка для него была холодной, будто замороженной, француженка слишком легкомысленной, а венецианка — та, из-за своих слишком выбеленных волос, и вовсе казалась ему куделькой льняной пряжи.

В итоге, какую по одной причине, какую по другой — он всех отослал прочь, указывая одной рукой вперед, а другой подталкивая в зад. И среди стольких красивых лиц не найдя ни одного подходящего, решил удовлетворить себя собственной дочерью, говоря: «Зачем мне искать Марию в Равенне[203], если Прециоза, моя дочь, сделана целиком по образу своей матери? Имея такую миленькую мордашку у себя в доме, зачем искать кого-то в заднице мира?»

Но когда он поведал о своем намерении дочери, она разгневалась и закричала так, что Небо лучше меня расскажет об этом. Тогда король, разъяренный, сказал ей: «Эй, понизь-ка голос, а язык свой засунь себе в задницу. В этот вечер мы завяжем с тобой брачный узел; а если нет, то самым большим куском, который от тебя останется, будет ухо!»

Прециоза, услыхав об этом решении, закрылась в комнате, где стала оплакивать свою горькую участь, вырывая на себе волосы. И когда она так скорбела и плакала, пришла старуха, что обычно приносила ей белила для лица. Найдя ее душу больше на том свете, чем на этом, и узнав о причине ее скорби, старуха сказала ей: «Ободрись, дочка, и не теряй надежды, ибо есть средство от любой беды, кроме Смерти. Послушай же: когда твой отец, этот старый осел, нынче вечером попытается сыграть роль молодого жеребца, ты положи этот стручок себе в рот, и тут же обернешься медведицей и убежишь, ибо он от страха не сможет тебе помешать. Беги прямо в лес, где Небо приберегло для тебя добрую долю. А когда ты захочешь выглядеть женщиной, — какой ты остаешься и будешь всегда, — вынимай стручок изо рта, и будешь такая, как до сих пор была».

Прециоза обняла старуху, велела отмерить ей хорошую меру муки и наложить кусков ветчины и сала и проводила ее. А когда Солнце, как неудачливая проститутка, начало переходить из одного квартала в другой, — король, призвав музыкантов и пригласив вассалов, устроил великий праздник. Проплясав пять или шесть часов, он усадил гостей за столы, а потом, наевшись сверх меры, пошел в опочивальню. И когда призвал невесту, чтобы она принесла ему тетрадь для записи выплат по любовным счетам, Прециоза, вложив стручок в рот, превратилась в медведицу и с ревом пошла прямо на него. Устрашенный этим дивом, король зарылся среди тюфяков и матрасов, откуда до самого утра не решился высунуть нос.