Сказка старого эльфийского замка (СИ)

— Эх, ты! — махнула на него рукой Лисса и, боясь расплакаться при нем — таком непонятливом, нырнула в кусты, где была тропинка на выход, а там бросилась бежать.

Знала ведь, что друг Корру в рот заглядывает — уважает безмерно, можно сказать, даже преклоняется. Недаром он на их уроках, которые как-то невзначай стали посещать и Верб, и Дымянка еще с прошлой осени, лучший ученик. Так что нечего было ожидать от него поддержки в такой ситуации — он обожаемому учителю всегда оправдание найдет.

А пока девочка, теперь в обиде еще и на друга, пробиралась средь разросшихся ракит, в «шатре» под плакучей ивой разыгрывалась очень даже интересная сцена. Стоило Лиссе скрыться с их глаз, как к Вербу подскочила Дымянка и постучала его по голове кулачком. Не столько больно, сколько обидно!

— Вот ты твердолобый! Дундук просто непонятливый! Даже я распознала, хоть тебя и на два года младше, что она у нас поддержки искала, когда свои обидки на господина опекуна выкладывала! Пожалиться хотела! Мог бы, и смолчать чуток, мнение свое не высказывать!

— Мы друзья! А друзьям врать нельзя — им завсегда правду говорить надобно, даже когда она непригожая, — попытался было вывернуться мальчик.

— Дундук — как есть дундук тупоголовый! Она хоть и друг, но она же де-евочка!

— Заканчивай ругаться Мелкая! И драться тоже, — отмахнулся он от опять потянувшегося к его голове кулачка. — И что, если девочка — друг, то какой-то особенный что ли? Ничего не понимаю!

— Вот с этого и нужно было начинать, а не мнение свое доказывать! Я вот тоже считаю, что господин Корр не прав, и Лиссу нашу обидел, обхаживая ее злую мачеху! Понял?! — а выкрикнув в лицо парня последние слова, резко развернулась и тоже скрылась меж кустистых ракит.

Вот что это было? Не иначе, что и в девятизимней Дымянке женское начало уже просыпаться стало, одаряя понемногу своеобразной, но по-житейски умной чисто женской мудростью …

В Силваль Лисса вернулась к самому вечеру.

А так, целый день она с Дымянкой провела, которая неожиданно быстро нагнала ее — не успела девочка и половину огорода еще пройти. Сначала они в лес по грибы ходили, увязавшись за деревенскими девушками. Но грибочки все больше прятались нынче, не желая даваться в руки, все жующей про себя свои обиды, девочке. Потом в комнате Дымянки сидели, в которую старшие сестры той и зайти не смели, раз в ней госпожа находится, и болтали о разном. Затем им дина Ледяна полуденную трапезу принесла и все с интересом на Лиссу поглядывала — та уж давно, считай с прошлого лета, так надолго в деревне не задерживалась. Но — то-то еще будет! Покажет она Корру, кто здесь графская дочь и кто здесь командует!

Но когда солнышко к закату клониться начало, в замок отправляться все же пришлось. Лиссу в деревне отыскала Лилейка и упросила ночевать все-таки дома. К тому же та ни о чем девочку не расспрашивала — сама, видно, что-то такое поняла. Только и сказала, что госпожа графиня съехала, а господин Корр места себе не находит.

«— Ага, — думала Лисса, — так ему! Но это только начало! Вот щас приду и даже смотреть в его сторону не буду!»

Трапезничать садились уже при свечах. Лисса, как обычно — на своем месте во главе стола. Справа от нее сел Корр, все пытающийся ей что-то сказать. А слева дин Керн и дина Клена расположились. Собственно, как и всегда, когда в замке чужих не было. Да тех, считай, до вчерашнего дня, когда мачеха нежданно нагрянула, никогда в Силвале и не появлялось. А так, хотя немолодые супруги и имели свои обязанности в доме, и кто-то мог посчитать их за прислугу, но ведь сам дин Керн был ровней той же Лиссе — младшим сыном из баронской семье. Правда в другом королевстве, да и Клёнку свою взял за себя из простых. Но все же…

Да что говорить, к их столу бывало, и Лилейка присаживалась, и Верб с Дымянкой, когда на уроки прибегали. Вот только Дубх ни разу так и не отважился сесть за один стол с госпожой, как только Лисса его не уговаривала.

В обычное время девочка очень любила эти их посиделки всей «большой семьей», но не сегодня. Корр все пытался с ней заговорить, она ж от него лицо воротила, а дины, похоже, от этого всего испытывали неловкость и смущение. Да еще и Лилейка, обычно веселая и легкая, накрывая сегодня на стол, была молчалива и хмура — как в воду опущенная. Так и трапеза протянулась, скучная и муторная, и даже вкусная, как всегда еда, приготовленная диной Кленой, лучше ее не сделала.

А когда все уж стали подниматься из-за стола, Корр перехватил руку воспитанницы и подпустив в голос строгости, велел:

— Останься.

Нет, не грозный голос опекуна остановил девочку и заставил ее опять опуститься на стул, могла б и в этот раз отмахнуться, но Лиссе вдруг стало понятно, что наступил тот момент, когда уже следует поговорить. И пока Лилейка уносила грязные приборы, девочка сидела и поднимала в себе былую обиду, которая за прошедшие часы и под вкусной едой довольно сильно размягчилась.