Сказка в дом стучится

— Шумоизоляция здесь нормальная, не дури…

— Дуришь ты! Отпусти меня!

Я попыталась разжать его пальцы, но он только сильнее прижал меня к себе и обжег прерывистым дыханием шею.

— Я помогу тебе расслабиться…

— Ты ненормальный! — шипела я, вжимаясь подбородком в шею. Заимела себе уже три подбородка, но не продвинулась в свободе даже на три миллиметра.

— Саша, прекращай это дело. Не вырвешься все равно… Я тебя никуда не отпущу. Никогда…

— Ты сам себе противоречишь, — шептала я в серую пустоту коридора.

— Я себе верен. Просто здесь сейчас нас двое: нынешний Валерка понимает, что насильно мил не будешь, а тот дурак кричит: поймал, так держи, не сделай эту глупость во второй раз… Не отпускай… И я обещал ему не быть дураком… Поэтому и кажусь дураком тебе. Но ведь в твоих сказках только дуракам везет… Так?

Он потерся о щеку своей — шершавой.

— Хочешь отмыть меня до умного?

— Я понимаю теперь, почему ты мне не нравился раньше — не люблю дураков. Отпусти!

Шипела я тихо, но вот по рукам шлепнула его довольно громко и тут же сделала шаг вперед. Но он пошел следом и поймал дверь ванной комнаты, не дав мне захлопнуть ее прямо перед его любопытным наглым носом.

— Ты бы одежду взяла, что ли? — голос его оставался до предела серьезным, а вот глаза, когда я обернулась, смеялись. — А то Никита может и не спит еще…

— А ты? Голым пойдёшь?

— А я ничем от него не отличаюсь… Если только размерами…

Я еле сдержалась, чтобы не треснуть его по уху. Нырнула ему под руку и удержала себя и дверь спальни в руках, а так хотелось шарахнуть ею и спустить пар. Или хотя бы дверцей шкафа, но та довольно тихо проехалась до самого окна. Когда же я, вооруженная майкой и трусами, способными заменить мне отсутствующую пижаму, вошла в ванную комнату, мне захотелось запустить этим всем в дурака, бреющегося перед зеркалом в абсолютно голом виде.

— Ты бы лучше рот закрыла и заодно дверь… На замок, — скривил он губы под белыми усами и совсем уж нагло подмигнул.

Внутри все кипело, из ушей валил пар — сейчас взорвусь!

— Ты меня когда-нибудь слышать будешь? — щелкнула я задвижкой.

— Я тебя прекрасно слышу, — бубнил рыжий наглец сквозь белую пену. — Просто фильтрую глупости, типа «не хочу, не буду»… Предлагаешь сменить на какой-то другой фильтр? Угольный, для очистки воды? Сейчас испепелишь меня взглядом, баба Яга… Ну хватит, уже надоело…

Он сполоснул бритву и нацелился на вторую щеку.

— Раздевайся, или особое приглашение нужно? Заодно и мои шмотки брось в машину.

Это называется семейная жизнь, да? Зачем мне пульт от телевизора, когда есть жена? Тут уж я шарахнула дверцей, потому что барабан не закрылся даже с третьего раза. А вот Терёхинские пальцы сомкнулись у меня под грудью с первого.

— Как я жил без тебя, не понимаю…

— А я не понимаю, как жить с тобой…

— Хорошо живи. У тебя для этого есть все предпосылки — не зря ж я столько ночей в офисе скоротал, вспоминая тебя…

— Врешь!

— Почему вру? — он трогал языком шейные позвонки, пробравшись носом через волосы. — Вспоминал… Тебе должно было часто икаться, потому что я использовал при этом не очень хорошие выражения… Сейчас мне тоже довольно грубо хочется послать тебя в душ. И так же грубо сопроводить туда.

И, оторвав меня от земли, он развернулся с моим несчастным телом к раскрытой дверце душевой кабины. Я еле успела зажмуриться, чтобы не залить глаза горячей водой. Для подобных игр их следует сначала залить виски… Ну не на трезвую же голову, вместо мочалки, сжимать мужские пальцы, водя их по напряженной груди. Целовались мы все же с закрытыми глазами, взъерошивая на неразумных наших башках шапки из белой пены. Боже, а я считала себя существом разумным… Еще недавно.

Еще недавно в моей жизни просто не было дурака. И поэтому было все просто и серьезно, а теперь… Теперь я пыталась удержаться на земле, хотя сильные руки с завидной настойчивостью утягивали меня в запредельные дали к седьмым небесам.

По паркетному полу мы шли крадучись, потом попросили дверные петли не скрипеть — и с той же просьбой мысленно обратились к матрасу. Он нас послушался. Я закрутила мокрые волосы в полотенце и водрузила голову на подушку на манер королевской особы. Валерка решил записаться ко мне в сторожа, а то вдруг сбегу ночью искать фен… И я вся искрутилась, пытаясь отыскать удобную позу, чтобы его локоть не давил мне под грудь, и наконец попросила его обнять меня одной рукой.

— А вторая тогда обидится… — зашептал он мне в ухо. — Я хочу весь к тебе прижиматься.

— Валер, тебе мало душа?

Он еще сильнее стиснул меня и почти выдавил из груди стон.

— Есть вставная челюсть. Жаль, нет вставного языка — я бы с удовольствием выкручивал его из тебя на ночь…

— Знал бы ты, чего стоил мне этот зуб, не шутил бы так…

— Еще нога и рука, кажется… Но если бы не эта чертова авария, мы бы не познакомились. Ты меня выстрадала, и я тебя, поверь, тоже выстрадал. Может, настало время пожить счастливо, а?

— Поспать… Валера, убери руку… У меня и так голова пудовая, еще ты… Давай лучше я тебя обниму. Согласен?

— Я на все согласен. Сказал же тебе уже…