Сказка в дом стучится

— Единственная, кто умеет танцевать… А драться я умею получше некоторых тут. Это в крови.

То ли улыбается, то ли смеется… Может, и правда этот танец не имеет к Терёхину никакого отношения? С Аркадием мы не один год знакомы. Мы с Костей постоянно ошивались у него дома и если он и обнимал меня, то только вместе с гитарой. Сейчас же делал это вместе с платьем, которое уже, кажется, окончательно срослось с кожей.

— Не умею я танцевать…

— Дать тебе пару уроков? — спросил он после очередного объятия на уровне пола.

— Танцев?

— Можно и танцев. Но я о гитаре. Ты заметно сдала…

— Я в курсе. Мой нынешний уровень «В траве сидел кузнечик». И я им довольна. Мне для заработка больше и не надо.

— Как скажешь… Мое предложение в силе, номер старый…

— Какое именно предложение?

— На которое ты согласишься. Их много…

Это он произнес, почти упав мне на грудь. Сейчас либо я рухну, либо сломаюсь пополам, либо… Улечу в другой конец зала, когда он меня раскрутит, но я затормозилась о чужую грудь.

— Моя очередь. Иди покури…

Влад держал мою руку у себя на плече и не отпускал. Ту, за которую вырвал меня из цепких цыганских лап. Я ничего не сказала. Мне не понравился его взгляд. Мерзкий, липкий… Снова захотелось сбежать на кухню. Только сейчас рядом не было Терёхиных-старших. Только младший, ставший, увы, старшим, но сейчас я при всем желании не могла его увидеть даже со спины.

— Это все Волков или ты тоже? — разомкнул Тишка влажные губы.

— Ты о чем? — я едва дышала из-за танца и из-за непрошенных воспоминаний.

— Ты меня прекрасно поняла. Ты не испортишь мне праздник подобными играми, кукла. Поняла?

— Ничего я не поняла.

Мы двигались немного не в такт. Вторая моя рука лежала на его локте, сохраняя дистанцию. Нос к носу не будет.

— Хочешь, чтобы Валерка сам тебе объяснил или меня хватит для начала?

Во время танца я краем глаза успела заметить их у одного столика. Так. Стоп.

— Что он тебе сказал?

— Мне ничего не надо говорить. Тебе от него реакция нужна? Получишь от меня, ясно? Здесь мои самые близкие люди, и им это ни к чему. Так что я с большой радостью отправлю тебя с Волковым погулять.

— Именно с Волковым? — я пыталась не рассмеяться.

— Можешь с Терёхиным. Можешь с двумя сразу, мне по барабану.

— Спасибо за танец.

Не дожидаясь окончания песни, я вырвала руку и пошла к столику. Своему не своему, мне уже было фиолетово. Хотелось согреться в шиншилле и свалить с чужого праздника. Терёхин не поднял на меня глаз, но тихо сказал:

— Тебе звонили. Два раза или три.

Я перекинула через голову сумочку и только потом открыла, чтобы достать телефон.

— Черт…

— Что? — поднял глаза Терёхин. — Мама?

— Хуже…

Глазами я успела пробежать сообщение от Леши: «Катя без голоса. Нам завтра нужна замена. Ты — единственный вариант. Иначе отменяем спектакль. Перезвони…»

Я схватила шиншиллу.

— Ты куда?

— У меня личный разговор. Не смей за мной идти.

Волков пошел покурить? Отлично. Мне его стыдиться нечего. А ты… Поревнуй, поревнуй… Подсылать ко мне дружка низко. Устраивать на людях спектакль — детский сад. Чего сам не подошел? Испугался драки? Тогда получай от меня. Получайте оба. Два идиота! Три! Вместе с Волковым. И вся ваша компашка.

Глава 49 "Стыдно быть таким влюбленным"

Не знаю, сколько взглядов за мной следило, но я плыла, как учит нас Пушкин. Только на улице перепрыгнула ступеньку. Волкова в обозримом пространстве не наблюдалось. Отлично!

— Леша, я текст не помню, — проговорила я в телефон без всяких «Здравствуй!»

— А ночь у тебя на что? — ответили мне тут же. — Алька, я все сделаю. Распечатаю текст в красивую папочку. Свет тебе проведем — будешь читать по бумажке. Я тебе сейчас выделю все, что нужно будет знать наизусть. Песни ты знаешь. Мы на тебе лампочки включим, а остальное сами вытянем. Аля, ты не можешь подвести детей. Больших и маленьких…

— Во сколько ты сможешь приехать? Нам нужно пройти мизансцены. Я не буду с бухты-барахты играть, не смогу…

— Полчаса максимум. Маринка придет со смены, сразу скидываю ей Еву и лечу. Я тебе зашерю видео. Все, что есть… Аля, это твой сценарий… Импровизируй нафиг, мне пофиг, реально…

Мне не было пофиг. Я чувствовала спиной присутствие соглядатая. Еще не знала, которого.

— У вас аншлаг?

— А ты думала… Сколько?

— Трое.

— Заметано. Короче, я шлю тебе сейчас все и желаю доброй ночи.

— Твоими молитвами.

— Как в сессию. Слабо?

— Да мне давно ничего не слабо…

— Тебя разбудить утром?

— Чтобы услышать то, что я сейчас тебе не сказала? Давай. До завтра.

— Мы тебя все очень любим.

— Я это заметила. Три. Понял?

Я сунула телефон в сумочку, застегнула ее и только потом обернулась. Терёхин. Пиджак расстегнут, пуговицы на месте…

— Завтра ты играешь в хорошего папу. Идешь с детьми в театр. Или с ними идет Геля. Выбирай. Мне без разницы.

Шея болела, но Терёхин продолжал стоять на крыльце и приходилось смотреть на него снизу вверх. Он молчал.

— Посмотришь, на что пожертвовал деньги. Ну и на меня заодно посмотришь на сцене.

Молчит.

— Можешь принести мою гитару?

— Мы уходим? — нарушил он наконец свое дурацкое молчание.