Сказка в дом стучится

— Я больше по музыкальным ссылкам перехожу. Последний альбом их послушал. Впечатляет. Слушала?

— Нет. Меня фолк не впечатляет. Так вы общаетесь с Костей?

— Нет. Он ни разу не написал. Мне просто интересно следить за успехами бывших учеников… И учениц. Только у тебя, гляжу, успехов не наблюдается даже в личной жизни. Мой тебе дружеский совет, лови за хвост удачу. Вот прямо сегодня ночью и лови. За какой хвост, ты меня поняла. Не видишь, что ли, как он на тебя смотрит? Не как на подружку сестренки… Сейчас меня гитарой огреет, вот точно…

И Волков довольный откинулся на стул. Я до невозможного свела лопатки вместе и, когда Валера поравнялся со столиком, сказала достаточно спокойно:

— Спасибо.

Он не протянул мне гитару. Поставил ее на свой стул на манер Аркадия. Не присядет, выходит. Ну что ж… Я поднялась, чтобы расчехлить своего чёрного зверя. Аркадий молча свалил к сцене настраивать колонки. Я вытащила из кармашка провод. Поймала взгляд Терёхина — злой и снова красный. Молчит.

— Закапай глаза.

— Водкой? — огрызнулся Валера непростительно громко.

Впрочем, в гуле очередного тоста его рык услышала только я одна и взяла осторожно за пиджак. Если кто-то все же на нас обернётся, я просто снимаю с рукава волосинку…

— Мы с Аркадием просто друзья. Или даже так: бывший учитель и бывшая ученица. Если это то, над чем ты сейчас думаешь. Он дал мне, было дело, пару уроков испанской гитары.

— Цыганской, наверное?

— Испанской. Расслабься, Валера, пока никто не догадался, то ты ревнуешь.

Он выдохнул. Шумно.

— Я не ревную. Он мне просто неприятен, как человек. Но это неважно. Сейчас он не человек, а музыкант. Верно?

Я кивнула.

— Ну, иди к нему. Что стоишь? Чтобы все на нас смотрели?

Надо было поблагодарить за разрешение, но я все же решила повести себя умнее. Наш цыганёнок ещё тот ловелас, и Валера не мог этого не знать. Понятно, что у него ретивое взыграло. Это даже приятно. Не все же мне мучиться. Пусть и он пострадает. На ровном месте. Мне даже флиртовать для этого не пришлось.

— Принесите даме стул! — попросил Аркадий администратора.

И через секунду я уже сидела, борясь с краской, заливавшей лицо, но не бедро, прикрытое дурацкими кружевами. Но я не могу не закидывать ногу на ногу. Плевать. Будут смотреть на певца и гитариста. На его курчавую чёрную голову. Главное, не думать про наполнение рыжей башки. Мы ничего плохого не делаем. Волков стоит передо мной на коленях, потому что у нас все никак не получается подключить гитару к колонке, а акустику тут никто не услышит. Подключилась наконец! Но Волков продолжает протирать подле меня штаны на коленках — талдычит аккорды. Да не забуду — сотню раз проиграны все эти его «штучки». Он никогда не называл меня бездарностью, не выставлял за дверь, как делал с некоторыми… И, да будет Терёхину известно, не лез ко мне с непристойными предложениями. Его постель никогда не пустовала.

Мы играли долго. До противного. Бейс не для меня. Пальцы отваливались, и вообще я так нервничала, что то и дело приходилось вытирать вспотевшую ладонь. Да когда ж он уже напоётся! Мне ещё Терёхина выслушивать весь оставшийся вечер. Только б не ночь!

Я отключила гитару и чуть не ушла со сцены без провода. Впрочем, ушла. Аркадий догнал меня, напомнил про девичью память и зачем-то подмигнул Терёхину. Тот не ответил — у него и без подмигиваний глаз дергался от усталости. Я сунула гитару в чехол, довела молнию до предела и подняла на него глаза.

— Красиво играешь, — сказал Валера, когда нужно было промолчать.

— Я подыгрывала. Играю я только детские песенки. Могу спеть для Влада песенку крокодила Гены, если хочешь?

— Спой! Он оценит! — ответил не Терёхин.

Волков, да чтоб ты провалился! Пришлось обернуться, когда на мои плечи легли тяжелые цыганские руки.

— Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором, — пропел он тихо и снова подмигнул Терёхину. — Верну, не бойся. Но первый танец всегда мой.

Всегда? Да я с тобой никогда не танцевала! Чего ты вообще несёшь? У всех тут крыша, что ли, после сорока едет? Мы, черт возьми, на паркете единственные. Он ведет, я подчиняюсь, а другого с Волковым и не дано!

— Ты можешь меня не лапать? — завелась я от слишком откровенного танца.

Завелась не в том смысле, в котором Аркадий, думаю, хотел. Хотя его намерений я до конца не понимала. Может, какие-то личные тёрки с Терёхиным и это такая маленькая гаденькая месть. Хотя, ёлку-палы, я же сказала ему, что пришла сюда не с Валерой.

— Я не лапаю и даже не глажу. Я с тобой танцую.

И он действительно раскрутил меня, чтобы я вынужденно угодила ему в объятия, попружинила и встала на ноги, на которых в туфлях не особо держалась. Да, танцевать он умел, а я умела быть в танце ведомой.

— Я не соглашалась на подобный танец, — выдохнула я ему в лицо, лишь только оказалась с ним нос к носу.

— А я и не спрашивал твоего согласия. Просто ты единственная женщина тут, с которой можно танцевать.

— Типа, единственная без кавалера? — попыталась я разрубить затянутый им узел мальчишеской мести. — В морду все равно можно получить, нет?