Сказка Востока

А если серьезно, то цель и задача любой науки, в том числе и исторической, — это изучение общих законов и закономерностей общественно-исторических явлений и общей истории человечества. В этом смысле необходимо изучать глобальные явления, массы, а не отдельные личности, их дни рождения, с кем были в браке, и прочее, чем грешим мы. Однако у нас есть оправдание — данное сочинение претендует быть историческим, но в то же время это роман, где мы с помощью Пера пытаемся этой истории придать некую поэтичность, романтику или, если проще сказать, интимность, с надеждой, что это где-то поучительный урок по части добродетели, а где-то — предостережение от безрассудного и безнравственного. Впрочем, о какой нравственности можно говорить, когда речь идет о завоевателе Тамерлане? Ведь с самого начала данного изложения мы награждаем его эпитетами: варвар, дикарь, деспот, тиран, равно как великий, гениальный, смелый, чадолюбивый, патриот, градостроитель, мыслитель. Так кто же такой Тимур, раз мы о нем пишем? А наше Перо подсказывает, что о том же самом думает и сам Повелитель, находясь на этапе нашего основного повествования в закрытой повозке. В этом смысле, действует чисто психологический аспект.

Когда Тимур ехал в седле, в кругу своих воинов, он чувствовал себя среди них как единое целое, как масса людей, подчиненная одной цели, одной задаче — может быть, кого-то покорить, одолеть, разбогатеть. Теперь, глядя или подглядывая из маленького дребезжащего окна, он невольно ощущает себя изолированным или сторонним наблюдателем этой передвигающейся массы. И, может быть, задает вопрос: куда, за кем и зачем они идут? Почему они ему подчиняются, так возвеличивают, боятся и лебезят? Неужели он действительно такой выдающийся, сверхчеловек, богоизбран? Он сам не глуп и понимает, что это все не так. «А в чем же дело?» — задает вопрос он, зададим и мы. И раз взялись за эту тему, постараемся, как мы считаем, на этот вопрос хотя бы частично ответить, тем более что пишем древним Пером, рукою, а не современным компьютером, тем более что сам Тимур нам в этом поможет: ведь помимо варварств он оставил след своего пера. А там четкий намек, что в поисках самого себя он следовал по тому же пути, что и его предшественник — Чингисхан. А тут сразу же оговоримся, что расхожее мнение, будто личность творит историю, — это невежественный примитив, домысел литературы, но никак не научный взгляд. ^[177]

Что касается личности, применяя дедуктивный метод, отметим, что общество, или человеческий род, формируется под воздействием физико-географических факторов, таких как климат, пища, почва, и другие составляющие природы. В зависимости от этих факторов идет развитие общества, а уже сама общественная среда создает условия и способствует вызреванию личностей, к примеру, таких как Гомер и Македонский, Чингисхан и Ибн Сина, ^[178]Шекспир и Магеллан, Ньютон и Наполеон, Эйнштейн и Ленин.

А возвращаясь к личности Чингисхана, отметим, что, согласно Джувейни, местом обитания, происхождения и рождения монголов была огромная степь, ширина и длина которой таковы, что путь от одного ее края до другого занимает семь или восемь месяцев. На востоке она граничит с землями китаев, ^[179]на западе — со страной уйгуров, ^[180]на севере — с землями киргизов ^[181]и рекой Селенгой ^[182]до озера Байкал, а на юге — с владениями тангутов ^[183]и тибетцев. По рельефу — это сплошное нагорье, по почве — камни и пески, пустыня и полупустыня, по климату — резко континентальный, когда сухо и пески, но жарко летом, и постоянный ветер и мороз зимой, по общему виду — скудость. Словом, не жизнь, полупустынная голая степь. И сейчас, а тем более в древние времена здесь мало пищи, значит мало животных и людей.

Вместе с тем, как явствуют исследования, климат на Земле порою меняется. И вот в период с VI по IX век над Монгольским нагорьем и даже пустыней Гоби начались значительные осадки. Степь зацвела, расцвела. Там, где обильные пастбища, появились тучные табуны. А Библейский закон гласит: там, где много хлеба, много браков, большое потомство.

Монголы и их родоплеменные соседи — родоплеменные кочевники, они едят не хлеб, а больше мясо, конину, запивая кумысом. При такой еде и традиции, что такое понятие, как вдова и незамужняя, у детородной женщины отсутствует, численность населения стала возрастать чуть ли не в геометрической прогрессии. Кочевники под стать своей природе и логосу — люди свободные, независимые, своенравные. В таком относительно независимом обществе нет строго классового расслоения, и в какой-то степени быстро происходит накопление богатства.