Сказка Востока

Противник — лишь конница, превосходящая более чем в два раза, а Малцаг из своих воинов может организовать каре, ^[212]водрузив посередине нахский красно-белый штандарт. При такой тактике боя у обороняющихся цепь одна — плотный ряд пехотинцев, защищенных щитами, и копья впереди. За ними несколько рядов лучников, которые выпускают стрелы поочередно. Задача атакующей конницы — пробить брешь в рядах пехоты и пробиться в центр каре, тогда исход боя предрешен.

Как и под Каиром, Малцаг пытается использовать болота Тигра, что позади него. Тюрки эту хитрость разгадали, в болота не сунулись, зато мамлюков с тыла атаковать невозможно, и это крайне сужает возможности маневренности конницы противника.

Раз за разом с диким визгом и гиканьем тюрки идут в атаку, в них столько храбрости или рассудок так дурью опьянен, что они просто бросают взбешенных от галопа коней на копья. Брешь, и не одна, возникали, и не раз, и тогда в то место кидалась резервная конница мамлюков, что ждет своего часа в центре каре.

К обеду, когда Малцаг понял, что тюрков в болото не заманить, и усталый противник ненадолго отступил, он быстро поменял дислокацию — поставил пехоту полукругом. Когда и следующая атака тюрков захлебнулась, сработал отрепетированный маневр — по ударам барабанов в трех местах пехота мамлюков расступается, выскакивает небольшая конница мамлюков, наносит неожиданный удар, от которого нападающие отходят к своему лагерю.

Дело шло к вечеру. Тюрки понесли большие потери, их командирам надо подумать, поменять тактику, а главное, надо дать отдохнуть людям, а более коням, которые еще накануне проделали немалый путь.

Потери есть и среди мамлюков, и они устали. Зато большая часть коней вообще в бою не участвовала, они свежи, бодры и рвутся в бой. Перед самым закатом Малцаг внезапно атакует.

Конечно, у тюрков всегда разведка начеку. По тревоге успели коней оседлать, выйти навстречу и воины Тимура. Может, дух свой не утратили, сражались насмерть, но вот кони уже изнурены, вялы, на них еще дневной пот пенится. Кто из тюрков погиб, кто сдался в плен, некоторые рассеялись, бежали.

Этот бой, равно как и предыдущие, был позади, и командиру необходимо уже думать о будущих сражениях. Лето на исходе. Ночь в сирийской пустыне прохладная, небо темное, звездное, безлунное. И хотя только завтра утром будет общее построение и смотр войск, Малцаг заранее знает, что более трети соратников погибло, много раненых, много пленных. Что с ними делать? Изрубить? Забрать с собой, или оставаться здесь — это гибель. А приказ еще не поступал. Султан Фарадж обещал прислать подкрепление, якобы сам в связи с приближением Тимура движется навстречу, и двух гонцов Малцаг уже в Каир посылал, а ответа — никакого.

Конечно, Малцаг уже давно привык действовать самостоятельно, он даже рад, что из Каира деньги не поступили. Как вдруг его нукеры доложили, что среди пленных, пытаясь выдать себя за простого воина, племянник Тамерлана, сын сестры, — эмир Хусейн.

— Что ж ты родословную забыл? От ханства отрекаешься! — эмир Малцаг крайне возбужден: надо же, сестричь кровника ему попался. — А может, боишься, что я, как твой дядя, отрезая твои уши, и башку прихвачу?

Ранее он так бы, не раздумывая, и поступил бы, но теперь, пообтершись в государственных верхах, Малцаг понимает, что такой человек может стать объектом политического торга. Он посылает султану Фараджу донесение, а первыми появляются гонцы от Тамерлана. Эти люди самоуверенные, поднаторевшие в дипломатии и подобных делах. Под белым флагом, внешне безбоязненно, немалым числом они прискакали в стан мамлюков, сдержанно и с почтением склонились перед эмиром Малцагом, вначале, справились о житье-бытье, потом преподнесли щедрые подарки Тимура. И, наконец, личное послание: «Эмир Красный Малцаг! Несмотря на все превратности судьбы, волею Всевышнего и своею силой ты утвердился в жизни, и наслышан

о твоих славных делах. Я всегда ценю таких отважных, а главное, думающих воинов. Был бы очень рад, ежели ты, позабыв прошлые обиды, стал полководцем в моих рядах. Подумай об этом… Сестрича верни. Мы с тобой княжеских кровей и негоже

нашего же происхождения подвергать унижениям, как чернь».

Красный Малцаг освоился с Востоком: с местной любезностью да более ни с чем; он учтиво отправил послов, пообещав вскоре вопрос решить. А решил он после этого слащавого письма тотчас казнить эмира Хусейна, как тут гонец от султана Фараджа — пленника срочно доставить в Каир. Ситуация изменилась, хоть какая, а султан Египта и Сирии — опора, за ним мощь огромного государства, армия, без которой перед Тамерланом не устоять. И Малцаг уже готовил знатного пленника к отправке, как его дозорные доставили некого купца, от Бочека, а с ним просьбу — выдать эмира Хусейна Тимуру.