Сказка Востока

Это, конечно, не бой на Тереке, да тоже значительный масштаб, когда около двухсот тысяч воинов, крича один и тот же призыв «Аллаху Акбар!», ринулись друг на друга. Сшибка была грандиозной, Малцаг по опыту знает, что тюрки, как и монголы, больше внимания уделяют флангам. Поэтому Малцаг и свои фланги усилил, но ударные силы в центре, и он к полудню беспощадной смертельной рубки выявил явный перевес центра мамлюков. Вот когда Тамерлан выдвинул вперед свое тайное оружие — слонов с огнеметами. Противник этого ожидал: в бой двинулся специальный резерв, и это не только лучники с огненными стрелами, перед ними под барабанный бой выпустили из ящиков тысячи грызунов. Реакция слонов была впечатляющей: стали затаптывать своих, среди тюрков началась паника, дрогнули, другие побежали бы. Да Повелитель не зря это имя носит: в его войсках строгая дисциплина, за отход без приказа — смерть, ведь позади стоит старая гвардия. Но и наступают не менее лихие мамлюки-кавказцы, на их стороне уже явный перевес. Тюрки морально уже сломлены, и лишь строжайшая дисциплина не позволяет им бежать. Но, как отступающая армия, они несут значительные потери. И был бы полный крах, однако Тамерлану всегда везет: начало зимы, дни очень короткие, ночь его спасла.

Этот день за мамлюками: удар нанесен впечатляющий, но далеко не сокрушительный. И Малцаг помнит, что во время схватки на Тереке именно золотоордынцы, конечно, не в той мере, но тоже с большим перевесом, окончили первый день сражения. А за последующую ночь Тамерлан внес такой вирус взаимной вражды в саму ставку Тохтамыша, что был проигран не просто бой, а фактически стерты с лица земли целые государства, прежде всего Золотая Орда, Алания и почти все северокавказские княжества.

Малцаг наверняка знает, что сейчас Тамерлан не спит, небось где-то в шатре в шахматы играет, а его страшно гениальный ум очередное коварство изобретает. Помня об этом, Малцаг не расслабляется, до самой полуночи лично объезжает все свои позиции и подразделения. Однако из-за ранения и боли он очень слаб, устал, а на завтра должен быть мобилизован, и решителен. Поэтому, поручив руководство своему заместителю, Малцаг, избегая излишнего общения с султаном Фараджем, после полуночи лег спать.

— К нам перебежал сестричь Тамерлана, твой бывший пленник эмир Хусейн, а вместе с ним его тумен в десять тысяч.

Главнокомандующий спросонья ничего не понимает, и когда ему вновь рассказали о случившемся, он сразу приказал:

— Немедленно казнить! Всех! В первую очередь Хусейна.

— Эмир Хусейн уже у Фараджа.

— Боже! — воскликнул Малцаг. — Какой подлец! — только он знал, что это о Тамерлане. — Коня!

Первым делом Малцаг поскакал к сдавшемуся тумену. Сомнений не было — это сплошь таджики и афганцы, которых Повелитель презирал. Замысел до смердящего прост и ему очевиден. Племянник эмир Хусейн страшно провинился: проиграл, а также угораздил накануне в плен. Он должен либо реабилитироваться, либо принять смерть. Последнее — если мамлюки разгадают его трюк. А расчет на то, что султан Фарадж — неопытный юнец, клюнет на наживку. Так оно и случилось, когда Малцаг прибыл среди ночи в ставку султана, все огни горят, пир, Тамерлан уже почти повержен, приговорен, а Фарадж братается с Хусейном, пьет за его здравие, благодарит, и приказал даже запустить фейерверк в честь «великого гостя».

От этого безумия Малцаг пришел в ярость, не сдержался:

— Это шпион Тамерлана, в лучшем случае, предатель. Его надо немедленно казнить, — и он ухватился за рукоять кинжала.

— Стража! — чуть ли не визжа, завопил Фарадж. — Кто здесь султан?! Что ты себе позволяешь? Кто тебе слово давал? Да это тебя давно пора повесить!

Наверное, так бы и произошло, но в ближайшем окружении Фараджа есть и здравомыслящие люди — Малцага быстро увели, потом кое-кто пытался образумить султана, но таких очень мало: в основном ведь в свите таких правителей льстецы, а они вредят, во всем поддакивают султану, а тот орет:

— Да кто такой этот безухий Красный Малцаг?! Это я из него сделал эмира! А на самом деле он ублюдок, раб! Он не знает, что мы с Хусейном люди царских кровей. Завтра мы покончим с Тамерланом, по-братски поделим этот мир, будем править века!

Эту шараду Малцаг уже не слышит. Возвращаясь на свой командный пункт, он уже мало соображает от злости и зол прежде всего на самого себя. Как он мог в столь ответственный момент допустить слабость — уснуть? Это злые силы, бес попутал. Действительно, этот Тамерлан — сатана, удача всегда на его стороне, и даже в глазах эмира Хусейна он читал эту злорадную нескрываемую ухмылку варвара-победителя… Нет! Он этого не допустит. Он сейчас же вызовет свою гвардию и захватит всю свиту Фараджа. Этот переворот, безусловно, плохо отразится на войсках. А может, эмир Хусейн искренен в своих действиях, а он от ненависти к Тамерлану что-то не понимает? Малцаг уже путается в своих мыслях, не знает, что предпринять. И в это время прискакали близкие кавказцы из ставки Фараджа.

— Малцаг, — по-братски обеспокоены они, — даже если ты завтра бой выиграешь, Фарадж тебя не оставит.