Сказка Востока

— Человеческая память — это лишь обретенные человечеством знания. Знания — это поиск истины. А истина — это и есть свобода и богатство. А остальное — мишура. Если не веришь, пойди, посмотри на Тимура. Чего он достиг? Окружение, даже самые близкие, ждут не дождутся, когда он помрет, чтобы завладеть его богатством. А он уже возводит мавзолей для Мухаммед-Султана и для себя.

— По-твоему, надо жить в пещерах, без уюта и удобств?

— Жить и умирать надо скромно. Не то земля превратится в сплошные мавзолеи, то бишь в кладбище. А нескромность хороша лишь в одном — в поиске истины, в знаниях!

— Скажи, Молла, а ты постоянно глядишь в небо, на звезды. Что ты там выискиваешь?

— Хе-хе, зрю в корень, выискиваю знания. Хоть и говорят, что земля — колыбель человечества, но, мне кажется, колыбель там, в Космосе, во Вселенной. Оттуда мы пришли — туда и уйдем, в вечность. А земля. Если бы была колыбелью, то вряд ли мы ее так, словно чужую, испоганили бы. Мы на земле, будто варвары Тамерлана, захватившие вражеский город. Ну хватит умничать, я устал, устал ждать смерти, но не устал познавать жизнь. Жизнь так прекрасна, когда в ней мир!

Их разговор продолжался всю ночь, под весенним, прохладным, бездонным звездным небом, у костра.

— Малцаг, как переменчив мир, — уже пред прекрасным рассветом сказал Молла. — Разве могли мы пару лет назад даже представить, что вот так свободно будем сидеть на родной земле, на Кавказе. А сегодня Тамерлан просит тебя и меня. Мы же верили в это. А как мечтали, вместе с Шадомой.

При упоминании этого имени Малцаг вздрогнул, тяжело вздохнул, но ничего не сказал. А Молла продолжал:

— В последнее время я дважды был в Самарканде, — он пристально оглядел молодого горца. — Что ж ты не спросишь, как Шадома?

— Что же мне спрашивать, чужая жена — жена врага.

— Не смей так думать, тем более говорить. Ты ведь знаешь ее цель.

— Ты встречался с ней? Как она?

— Плачет. Все о тебе спрашивала. Каждый твой шаг знает. Даже знает, что ранен был наемным убийцей. Говорит, могла бы матерью стать, тебя не упустила бы. А так, у вас, мол, какая-то миссия.

— Какая же у нее «миссия»?

— Сам знаешь — отомстить.

— А как вы встречались?

— Ее муж или как его, в общем, Халиль, под ее пятой: Шад-Мульк прикажет — он и деда убьет.

— Так пусть прикажет.

— Хе-хе, я ей тоже не без иронии предложил. А она совершенно серьезно отвечает — боится, что старик скоро умрет, а ей надо кое-что успеть.

— Что? — чуть ли не вскричал Малцаг.

— Примерно представляю — посадить Халиля на трон, а точно знаю, что она сейчас по Хорасанской дороге едет в Тебриз.

— Не может быть?! — вскочил Малцаг. — Ты можешь мне помочь? — взмолился он. — Подскажи как-нибудь, надо с Шадомой встретиться.

— Помогу. Будет посыльный, тот же пароль — «Сказка Востока» — быль». Но ты быстрее отдай мне Мухаммед-Султана.

— Уже здесь.

— Тогда с Тамерлана причитается, — Несарт снял с шеи тяжелый золотой знак, протянул горцу. — Думаю, тебе пригодится.

— Что это?

— Личная пайзца Тимура — всюду ход.

— А ты как?

— А я обсерваторию, если даст Бог, и так в Самарканд перевезу, чуть-чуть осталось. А дальше, зачем мне пайзца — пора к Богу, а туда не с талисманом на шее, тем более таким, а с чистым сердцем идти надо. Пойду.

Молла Несарт думал, что его в Тебризе будут встречать если не с триумфом, то точно как благодетеля, а сам Тимур где-то даже покается, по-братски обнимет его, пустит старческую слезу. Ничуть. Приняли груз, поместили Моллу в одну из жалких комнатенок «Сказки Востока». А в это время сам Властелин пожелал удостовериться, что это останки именно его внука. Видимо, Тамерлан до конца еще не верил в гибель Мухаммед-Султана. Теперь он запил. Разумеется, что Моллу Несарта он даже не вспомнил. Однако визири двора ученому-старику напомнили, что надобно возвращаться в Марагу заканчивать дела с обсерваторией. Молла и сам мечтал об этом, да, помня обещание Малцагу, он прикинулся больным и усталым. За это время выведал, когда прибудет караван-миссия во главе с великой ханшей Сарай-Ханум, вместе с которой и Шад-Мульк.