Сказка Востока

— Поистине дивны дела Аллаха, — не понять тон Несарта. — Пока наставник был на ваших глазах, он никогда так не поступал.

— Гм-м, — как старый зверь, зарычал Тамерлан.

— Властелин, — вздрогнул Молла, — поверь, я так устал с долгой дороги, что сразу же заснул. И только утром, как и все, узнал. И кто удивится, если я или Саид Бараки умер, уж сколько лет! Лишь бы тебе Бог дал здоровья. Ты столп земли, богатство мира!

— Молчи, — резанул Тимур, — тебе лесть не идет. Да сразу видно — пообщался ты с Бараки.

— Чуть-чуть. Уж больно он Халилем восхищался.

— Да… вот последнее письмо. Неужто вырос так Халиль?

— Да, так возмужал. Герой!

— Хоть эта благостная весть.

— О Властелин, ты заслужил. И как иначе, твоя кровь, Всевышний это знает!

— Гм, а вот тебя не узнаю.

— О, как же, как же! Встреча с таким человеком, как Бараки, не могла не оказать влияния.

— Да, потерял я надежного друга, — и, словно стараясь лучше разглядеть Моллу, он протер глаза, неизвестно что разглядел, но думал все же о будущем. — Быстрей заканчивай обсерваторию. Понял? Бегом! Бегом, я сказал!.. О-го-го! Лучший друг меня покинул, о-го, о-го!

«О-го-го!» — дразнящим эхом разнеслись рыдания по «Сказке Востока».

* * *

Стоит ли более лямку тянуть, да и что лукавить — знает наше Перо, уже знаем и мы, что из шестидесяти девяти лет жизни Тимур почти все уже прожил. Оставалось менее года.

Почему-то этот период, как и молодость Тимура, описан очень скупо. Впрочем, в молодости при нем еще не было летописцев, и это еще не тот полководец, который только побеждал, всякое бывало. Так что многое и самому Тимуру вспоминать не хотелось. А вот последний год жизни, ведь он Властелин, при нем множество секретарей, и если не сыновья, то некоторые внуки весьма образованны. Почему же даже они об этом последнем годе жизни не оставили должной информации? Почему в своей «Автобиографии», которую он, конечно же, сам не писал, об этом периоде ни слова? А ведь вроде бы, сам уже чувствовал, что конец — мог бы подвести некоторый итог. Нет! Тамерлан в это не верил и не хотел верить. Он Велик, он стал Властелином! Но почему-то именно после этого Тамерлан понес тяжелые для него утраты: наследник Мухаммед-Султан и духовный наставник Саид Бараки. Останки обоих торжественно отправлены на родину. Уже был дан указ возвести в Самарканде мавзолей в честь Мухаммед-Султана — Гур-эмир. После того как умер духовный наставник, последовал новый указ — мавзолей расширить и для Саида Бараки, а потом, видимо, подумал все-таки и о себе, Гур-Эмир стали перестраивать с невиданным размахом, особой роскошью.

А почему же сам Тамерлан не поехал хоронить своих столь любимых людей? Может, болен был? Или путь не осилит? Да, болел, и неделю не вставал с постели. А потом, как не раз бывало, он вдруг оживал — тогда смотр войск, гуляния, охота. Так почему же он не ехал в Самарканд? Может, любил Кавказ?

Да, любил, очень любил, так что из ревности к краю многих истребил, да, словно раскаиваясь в своих злодействах, как по датам отмечают летописцы, напоследок Тимур на юге Кавказа приказал построить новый город на развалинах Байлакана, и даже грандиозный канал, отведенный от Аракса силами своей же армии.

Похвально! И, как пишет один из нынешних ученых-кавказоведов в диссертации (ссылка есть только в рукописи), «даже один этот факт говорит о покаянии, великодушии, гуманизме и реабилитации перед Кавказом».

На самом деле (наверное, Перо подсказывает) Тамерлан в межсезонье, то есть в период между войнами, всегда занимался грандиозным строительством, и потому прослыл созидателем. А это простой полководческий гений и расчет в управлении войсками. Сотни тысяч воинов нельзя оставлять без дела. Разладится дисциплина, начнется мародерство, а кончится тем, что войска не станут подчиняться, возможен даже переворот. Вот и занимают армию строительством. А они строят из рук вон плохо. И в том же научном исследовании отмечается: «Тимур был всегда строг, но справедлив… за допущенные при строительстве халатность (современная терминология: — К.И.), вредительство и воровство, в течение одного месяца трижды было казнено все правительство». (Гуманизм?!)

И далее «После всех этих смертей (имеются в виду Мухаммед-Султан и Саид Бараки, но не миллионов других), которые Тимура потрясли и как бы приблизили его собственную… он стал усердно молиться, исполнять все предписания ислама и выказывал примерную набожность, окружив себя дервишами и учеными по вопросам веры».

А живший в это время личный секретарь Ибн Арабшах пишет, что в последний год Тимур сильно изменился: внезапные приступы дикого гнева, непонятной жестокости, убийственные расправы даже над духовенством, считал, что они ему противоречат либо мстят.

— Я слишком великий государь, чтобы кто-то смел мне перечить! — грозно заявлял Повелитель.

И снова массовые казни смутьянов и нечестивцев, после чего грандиозные празднества, на которые съезжались и вызывались все подданные, вассалы, князья, феодалы «большой и малой руки», и все получали подарки из того, что досталось казне из конфиската казненных.