Сказка Востока

Что ни говори, а Молле Несарту, как любому из смертных, не хотелось расставаться с жизнью, тем паче средь таких богатств, и он, съежившись, тихо промолвил:

— О Повелитель и Покоритель мира, ты не посмеешь казнить невиновного.

— На сей раз казню, ты меня оскорбил!

— О Властелин, — чуть ли не скороговоркой заговорил старик. — Ты считаешь, что надо снять голову мне за слово «людоед». Но ведь я повторил только то, что до меня о тебе сказали миллионы людей. Будь справедлив, прикажи сначала казнить их, а уж тогда и я сложу голову.

Насупленное лицо Повелителя слегка отошло, какая-то гримаса застыла:

— Вот ты дрянь, — сказал он и продолжил, — живи, пока я добрый.

— И таким войдешь ты в историю, — все-таки не унимался Молла.

— Мц, — как усмешка, выдал губами Повелитель, — а ты в историю точно войдешь как мой придворный шут.

— Ну, — выкарабкался из камней Молла, — рядом с тобой жить — либо шутом, либо дураком быть.

Тамерлан этого не услышал, то ли сделал вид, что не услышал, а сказал о своем:

— Пошли сразимся.

— А на что? — осмелел Несарт.

— На что хочешь?

— Вот на эту гору.

— Чего? — аж остановился Повелитель. — И что ты с ней будешь делать?

— Людям раздам.

— Точно, дурак, — беззлобно постановил Тамерлан.

Как и все великие люди, Властелин способен был делать одновременно несколько дел. Так, во время затяжных игр в шахматы он выслушивал многочисленные доклады, давал указы и распоряжения, а также успевал диктовать «Автобиографию» и личное «Уложение».

— Эй, писарь, не спи, — обратился Повелитель к секретарю. — Записывай. Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может, из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести. Я всегда был убежден, что занятие, наиболее достойное правителя, — это поддерживать священные войны, истреблять неверных и стараться завоевать мир.

— Что ты пишешь, что ты говоришь?! — в это время в зале появился духовный наставник Саид Бараки. Только он имел право так бесцеремонно входить и тем более перебивать Великого эмира.

Несмотря на почтенный возраст, это был статный, внешне благопристойный, довольно живой, энергичный старик, который на правах главенства стал внимательно читать последнюю запись:

— Я ведь сказал — такое не пиши, — сурово бросил он юному писарю и, быстро уничтожив запись, обернулся к Повелителю. — Мой дорогой сынок Тимур, это в первую очередь будут читать твои дети, внуки и праправнуки. Это останется в истории, а посему ты — не средоточие зла и насилия, а посланник Бога, значит добра и милосердия. Пиши, — он слегка ткнул в затылок писаря. — Уложение Тимура. Моим детям — завоевателям мира.

— Постой, постой, — попытался противиться Повелитель, — о каких завоеваниях ты говоришь? Разве я при своей жизни не завоюю весь мир?

— Сын мой, — очень ласков голос духовного наставника. — Ты и так много свершил. Уже далеко не молод. Пора и о вечном подумать. Нам надобно отныне и денно и нощно молиться, замаливать грехи.

— О каких грехах ты говоришь? — все-таки выразил свое недовольство Тамерлан. — Ведь я помазанник Божий, и ты это не раз утверждал.

— Так-то оно так, — оправдывается наставник, тоже в повинную позу стал. — Однако кто каждую ночь пьянствует, пиры до утра устраивает? А на носу священный месяц рамадан. Будем совершать намаз до самого вечера. Бог милосерден, все нам простит.

— О-о! — взмолился Повелитель. — Я себя очень скверно чувствую, я болен. Иди, помолись за меня, мой любимый учитель, а я, как только мне полегчает, присоединюсь к тебе. Ой-ой-ой, вновь глазам больно и темно.

— Вот видишь, болен, — заботлив духовный наставник. — Я тебе расскажу древнюю мудрость для обретения и сохранения здоровья. Слушай. Четыре вещи прибавляют света глазам — зелень, струящаяся вода, чистая земля и любование лицами любимых людей. Четыре, которые уменьшают его, — прием сухой пищи, обливание головы горячей водой, долгое пребывание на солнце и взирание на врага. Четыре, которые оздоровляют тело и делают его плодовитым, — это удобная одежда, свобода ума от неприятных мыслей, приятный аромат и спокойный сон. Четыре, которые ослабляют его, — употребление несвежего мяса, излишество в совокуплении, долгое пребывание в туалете и ношение плохой одежды. Четыре, которые поднимают дух, — своевременный прием пищи, соблюдение меры во всем, отказ от непосильных работ и умение не поддаваться беспричинной печали. Четыре, которые губят душу: ненужная дорога, езда на норовистом коне, ходьба через силу и совокупление со старухами.

— Боже, какие старухи?! — скрывает едкую усмешку Повелитель, а Молла Несарт как бы про себя прошептал:

— Он больше к мальчикам стал тяготеть.

А духовный наставник, между тем, как проповедь, хорошо поставленным голосом продолжает:

— Четыре, которые возвращают сердце к жизни: практический ум, знающий учитель, верный товарищ и приятная жена. И, наконец, четыре, которые губят его: холод, жара, удушливый дым и боязнь несчастливых чисел.

— Таких как возраст? — спросил Повелитель.

— В том числе, — ответил учитель.