Сказка жизни

Через пару минут Джордж вернулся ободренный, в глазах светилась отработанная уверенность. В руке была стопка тетрадей. Проведя чёрным пальцем по светлому столу, он наклонил голову. Пара длинных прядей свалились на лицо, распушившись кисточкой. «Все эту работу написали плохо, очень… Я даже не думал, что Маша так напишет (он поднял голову и посмотрел Маше в глаза скорее с жалостью, чем с огорчением). Может что-то вчера случилось или я дал не те задания? Вам осталось учиться до конца года буквально 3 месяца, что же вы… Я ничего не поставлю, будем переписывать, а листочки ваши из тетрадей уберём… Или кто-то не верит, что у него два?» – произнёс Джордж. Встал сосед Маши: «Я не верю, что у Маши два!». Он горел возмущением, что даже его зелёный цвет лица казался ярче. Как адвокат на суде, сосед готов был биться до последнего. Маша улыбнулась и сказала, повернувшись: «Будь уверен… Два у меня!» – и закусила губу. Кончился урок, ученики собрали вещи и вышли из кабинета, а Маша осталась на месте. «Что сидишь?» – произнес Джордж, смотря на неё блестящими от недоумения глазами, словно ожидая продолжения вчерашней истории. «А вы не скажете, что не правильно в моей работе?» – робко произнесла Маша. «Насчёт чего?» – Джордж улыбнулся и подошёл к Маше. «У меня ещё урок, извини… те… кх-м», – взяв сумку проговорила Маша, столкнулась с физиком плечом и выбежала из класса, чуть не потеряв туфельку. А ведь могла получиться настоящая сказочная история!

Всё в школе мелькало в глазах. Её переполняло чувство радости, свершившегося чуда. Маша понимала всю только поверхностную часть, радостную, полную блеска. Домой она бежала, поднимая ногами снег, как в детстве. Клубы снега, то подымались, то оседали на сухую, торчащую зубцами, траву. Серые пятна облаков исчезли, и яркое солнце светило в лицо. Только придя домой, сняв длинные чёрные сапоги и обнаружив, что дома никого, Машу одолел ужас. Тонкие серебристые струйки слёз стекали по её щекам. Стирая их ладонью, она задыхалась, как рыба, вытащенная из воды, хватала воздух и не могла надышаться. Не став ничего есть, повалилась на кровать, обхватив голову руками, ногтями впиваясь в кожу. Еле открывая рот, она бормотала, не видя за пеленой слёз ничего: « Он меня пусть и любит, пусть… кх… но мне не легче! Он учитель, а я, а я… Господи! Что так не справедливо!!! А… я… уче-ни-ца!!! Что мне делать???». Сжимая в комок одеяло, Маша лежала на мокрой от слёз подушке и дышала очень резко, будто что-то перекрыло дыхание, впиваясь острием в каждую клеточку. Жёсткий ком встал посреди горла, спускался вниз к сердцу и давил всё больнее, переходя в душу. И в этот момент в памяти всплывал он, тот самый единственный и неповторимый. Чёрные руки стучали по столу, отбивая ритм музыке. Бело-голубоватые белки переливались… Он твердил: «На счёт чего? На счёт чего?». Тело Маши нервно вздрагивало, тепло, не заметно откуда, прошло в нос, пробежало по горлу, и в душе что-то булькнуло. Она не могла ничего объяснить. Слёзы прекратились, стало так хорошо, что хотелось бежать на край света…

Часть 5

Оставшиеся месяцы учёбы текли стабильно… Маша больше не писала нелепых записок, пытаясь смириться, что он учитель. Ей хотелось вытравить его из души, оставить лишь картинкой на память, лишиться того, что освещало её, когда он смотрел ей в глаза.

      Однажды в один весенний яркий день, Маша шла через маленький лесок, как, впрочем, ходила все эти года. Капель завораживала слух, расписывая воздух невидимыми красками. Очарованная чудесной погодой, она не слышала ничего. Неожиданно донёсся лай собак. Маша остановилось. Её затылок покрылся мелкими мурашками и страх заставил её повернуться. Скованные движения, брызги, лай… Каждое ощущение резко отдавалось в сознание. Не успев закричать, Маша почувствовала, как мощная челюсть сдавила её ногу, горячим железом разрывая кожу. Огромный ротвейлер тряс мордой из стороны в сторону, и вместе с ней тряслась её нога. Всё тело было в таком состоянии, будто по нему провели ток. «Нет! А-А-А!!!!!» – закричала она, пытаясь мешком со сменкой ударить собаку посильнее и отогнать. Но от этого собака ещё больше озверела и впивалась своими зубами всё глубже. Пару минут длился кошмар, но время тянулось часом, замедлившись, стенографировало каждый момент, каждый волос на квадратной морде животного. Собака только откликнулась на голос хозяйки и отпустила ногу. «Пушок! Иди сюда моя прелесть!» – позвала хозяйка, и Пушок исчез, словно его не было.