Сказки 1001 ночи

«О гость мой, – сказал Абу-ль-Хасан, – мы затянули разговор и забыли про нашу Диковинку. Подай-ка чашу». – «Правильно! – воскликнул халиф, – мы даром потратили время без вина. Пей же скорей и дай мне чашу». – «Клянусь Аллахом, о гость мой, – сказал Абу-ль-Хасан, – я не видывал такого весельчака, как ты. Про меня говорят: «Беспутный!» – но клянусь Аллахом великим, ты куда беспутней меня». И халиф засмеялся, а Абу-ль-Хасан выпил, и наполнил чашу, и подал ее халифу. И они снова принялись пить и веселились, пока не настала полночь.

И тогда халиф сделал вид, что устал после путешествия, и сказал Абу-ль-Хасану: «О Абу-ль-Хасан, пришло время спать, но прежде чем лечь, я скажу тебе, что хочу встать завтра раненько, так что ты, может быть, будешь еще спать. Я не хочу тревожить твой сон и должен уже теперь поблагодарить тебя за милость и пожелать тебе всякого добра. Но послушай, Абу-ль-Хасан! Я всю жизнь, как и ты, воспитывался в достатке и роскоши и всегда водился со знатными людьми. Мы жили словно братья, и если один из нас в чем-нибудь нуждался, то другой старался как мог исполнить его нужду, и если кто-нибудь из товарищей попадал в стесненное положение, то мы его поддерживали и не оставляли; наоборот, каждый отдавал все то, что послал ему Аллах, чтобы друг мог заткнуть прорехи и снова разбогатеть и проводить с нами время весело, не зная забот. И вот я хочу, Абу-ль-Хасан, чтобы ты сделал мне милость и, прежде чем я засну, рассказал мне не скрывая, нет ли у тебя на душе желания, которого ты не можешь осуществить, или какой-нибудь нужды. Ради Аллаха, не таи от меня ничего, ибо рука моя в этом городе может сделать многое из того, чего ты хотел бы, но не можешь достигнуть. Расскажи мне об этом, ибо рука моя, как я тебе говорил, властна в этом городе на многое. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, чего бы ты хотел, чтобы я мог сделать это для тебя и удостоился бы чести исполнить твое желание за ту милость, добро и благодеяние, которые ты мне оказал сегодня ночью. Клянусь Аллахом, я полюбил тебя за твою любовь к чужеземцу!»

И Абу-ль-Хасан отвечал ему: «О мой добрый, счастливый гость, благодарю тебя за милость! Я убежден в твоей искренней любви ко мне, но я человек неприхотливый, довольный тем, что уделил мне создатель, – слава Аллаху за это! – и нет у меня никаких желаний, и я не хочу стать больше, чем я есть. Как бы то ни было, о гость мой, я благодарю тебя за благодеяние и милость, так как ты оказал мне почет, и повеселился со мной сегодня ночью, и отведал моей пищи, недостойной твоего сана и положения, и зашел в мой дом, слишком бедный для столь знатного гостя. Но ты заклинаешь меня, о мой гость, сказать, каково мое желание, и я скажу тебе об одном деле, на которое властен, однако, лишь Аллах. – И он продолжал: – Знай, о гость, что, живя в нашем квартале, я устал от четырех сторожей. Эти проклятые старики – да поразит их гнев Аллаха! – никому не дают покоя из-за своего зла, и нет у них день-деньской другого дела, как злобствовать и ссориться с жителями квартала – с одного деньги тянут, другого оскорбляют. И еще есть у нас имам в квартальной мечети – проклятущий старик, паскудней его не найти на всей земле, и эти пятеро стариков по паскудству – одна шатия и похожи друг на друга, словно навоз из одной кучи. Скажешь имаму: «Мир тебе!» – а он: «Чтоб тебе ослепнуть!» – одним словом, никудышный человек. Готов повздорить с собственной тенью и сам себе в бороду вцепиться! Вот он каков, этот проклятый, и рожа у него гадкая, противная, словно обезьянья морда».

И халиф рассмеялся и спросил: «Что же ты хотел бы сделать с этими пятью проклятыми негодниками?» – «Ах, мой гость, я прошу у Аллаха лишь одного, и право, это не так уж много: дал бы он мне хоть денек побыть халифом вместо наместника Аллаха, повелителя правоверных Харуна ар-Рашида!» – «Ну, а если бы ты, Абу-ль-Хасан, стал халифом вместо повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, что бы ты сделал в этот день?» – «Я вознаградил бы щедрого и великодушного, который, как ты, оказывает достойным людям милость и благодеяние, – ответил Абу-ль-Хасан. – А потом тотчас же послал бы за имамом из квартальной мечети, и всыпал бы ему четыреста плетей из слоновьего хвоста, и показал бы этому проклятому все его паскудство. И еще послал бы за теми четырьмя стариками сторожами, и им тоже влепил бы по четыреста плетей, и велел бы им сидеть дома, не задевать никого из жителей квартала и не вмешиваться не в свое дело. Пусть себе сидят и читают Коран, а я уж дам им хлеба вдоволь».

И халиф, услышав слова Абу-ль-Хасана, остался доволен его суждением и справедливостью, так как тот пожелал стать халифом лишь для того, чтобы отомстить дурным людям, а Абу-ль-Хасан и все жители квартала действительно устали от этих пяти негодяев – четырех старых квартальных сторожей и имама в мечети.