Сказки

Мы поселились на одном из небольших, затерянных в степи хуторов, который назывался Северо-Восточный (в отличие от другого хутора Юго-Западного). В тех местах волы были незаменимой тягловой силой. Конечно, некоторые люди, особенно колхозное и иное начальство, ездили на лошадях. Но если надо было пахать или возить что-то очень тяжелое, если куда-то снаряжался обоз, санный или колесный, то обычно запрягали волов.

Вот типичная картина для тех мест. Два вола, вытягивая шеи, тянут арбу со стогом сена или соломы высотой с двухэтажный дом. Рядом идет погонщик, беззлобно постукивая по спинам и повторяя одно и то же: «Цоб-Цобэ!»

Есть такое выражение — бессловесная скотина. Это, если в прямом смысле, то именно про вола. Вол самое работящее, неприхотливое и безропотное животное. Он ничего от своих хозяев не требует, только чтобы кормили и поили. Больше ему ничего не нужно. Классик украинской литературы Панас Мирный написал в свое время (в Швейцарии) роман под названием «Хіба ревуть волы, як ясла повні?» («Разве ревут волы, когда кормушки полны?»). Мирный, конечно, имел в виду не волов, но из самого заголовка ясно, что волам (не говоря уж о тех, кого он имел в виду), были б кормушки наполнены, а больше и потребностей нет. Причем наполнять кормушки можно чем попало. Есть сено — хорошо. Нет, сойдет и солома.

Лошадь по сравнению с волом аристократка. Ей дают пахучее сено, клевер, а, по возможности, и овес. А хороший хозяин и куском рафинада побалует. Да при этом погладит ей морду, потреплет холку, шею снизу потрет и посмотрит, как она улыбается. А еще ведь лошадь и купают, и чистят, и хвост расчешут, и гриву косичками заплетут, и челку подправят. Как-нибудь похоже обращаться с волом никому и голову не приходит. Его не чистят, не моют, не гладят. Ну, бывает, иногда между рог почешут слегка, ему и это приятно, но смотрит он удивленно: с чего бы такая милость?

Да и запрягают вола каким-то унизительным способом. На лошадь надевают сбрую, чаще простую, а, если возможно, нарядную со всякими украшениями, побрякушками, колокольчиками. Попоной ее накрывают, расшитой узорами. У вола ничего этого нет. У него есть ярмо — две деревянных колоды, скрепленных короткими штырями — занозами. Причем вола стоит только подвести к ярму, а голову он и сам подставит.

Между прочим, даже и люди, управляющие лошадьми и волами, по-разному называются. Лошадьми в давние времена управляли кучера, ямщики в каких-нибудь тоже расшитых камзолах, в расписных рукавицах, в шапках нарядных. Про людей этих даже романсы слагали, вроде «Ямщик, не гони лошадей». А у волов никаких кучеров-ямщиков нету, у них погонщик. В длинном зипуне, стоптанных сапогах, в драном каком-нибудь малахае, с хворостиной в руке, сам по себе личность зачуханная и романсами не прославленная.

Впрочем, я не о погонщиках, о волах.

Преимущество вола перед лошадью состоит в том, что его никогда не бьют сильно. Не бьют, потому что это не нужно и бесполезно. Быстро он все равно не побежит, а медленно идет без битья. Поэтому его лишь слегка постукивают палкой по костлявому хребту, но это не битье, а просто подача знака, прямо ли ему идти или пора поворачивать.

И вот, наблюдая этой скотины повседневную жизнь, видя ее бесконечную рабскую покорность судьбе и погонщику, трудно и даже невозможно себе представить, что это существо не всегда было таким, что оно было готово к сопротивлению и даже бунту.

А почему же невозможно? Ведь волы — это и есть те самые непокорные, гордые, самолюбивые до спеси быки, которые на испанских и прочих корридах сражаются до конца, не имея ни малейшего шанса на победу. Конечно, превращаясь в волов, быки утрачивают не только какие-то детали своего организма, но и лишаются некоторых свойств характера.

И все же, даже оскопленные, они не сразу покоряются своему угнетателю, они сопротивляются, они бунтуют, может быть, как никакое другое животное.

Бывает это обычно только раз в жизни, именно тогда, когда на вола впервые надевают ярмо.

Не на одного вола, конечно, а сразу на двух. Их запрягают летом в грузовые сани потяжелее, на сани накладывают груз или садятся для потехи несколько отчаянных мужиков (перед тем свое, понятно, принявших). Садятся большой компанией для того, чтобы сразу увеличить нагрузку. И вот тут-то как раз применяется не хилая хворостина, а кнут или, точнее, батог, длинный, туго сплетенный, тяжелый и смоченный водою, чтобы был еще тяжелее. Действуют воспитатели быстро, решительно и жестоко. Подвели волов к саням, надели обманом ярмо, волы сначала теряются, косят друг на друга недоверчивым глазом, топчутся на месте, а потом как задрожат, да как рванут. И вот тут самое время для их учебы, для обламывания рогов. Тут сразу надо протянуть одного батогом и крикнуть ему «цоб!», протянуть другого с криком «цобэ!» и повторять это без конца, стараясь удержаться в санях, а это очень не просто.