Сказки Апокалипсиса (сборник)

Кошка замерла, погасив фонарик, готовая стрелять на поражение. Первой мыслью было: убийца неизвестного сталкера все-таки решил вернуться и поживиться богатой добычей. Если так, то печально… для него – позиция девушки была куда более удачной, и делиться найденным, потратив на раскопки столько времени, она не собиралась. Но чем дольше Кошка наблюдала за приближающимся человеком, тем больше недоумевала. Уж больно странно тот двигался – рывками, пошатываясь из стороны в сторону, приволакивая левую ногу. Ранен? Да нет, не похоже. Кошка вспомнила, как ее знакомый по кличке Вотан, егерь с Ганзы, напившись, ковылял по кабаку примерно так же, хрипло рыча: «Я зооомби!» и еще, почему-то, «мозгиии!». А из бессвязных объяснений егеря девушка поняла только, что это все из кино довоенного, про живых мертвецов. Это она точно запомнила, потому как удивилась очень: «живых» – и при этом «мертвецов». Подумала тогда еще: похоже, предки были совсем ку-ку, раз сочиняли такой бред…

Но бред, или не бред, а пора было заявить неведомому «зомби» о себе и своих правах на барахло покойника. Кошка медленно встала на одно колено, навела на приближающуюся фигуру – вроде бы совершенно безоружную, кстати! – автомат. Замерла, не снимая пальца со спускового крючка. Окликать не стала: если «зомби» не полный идиот, поймет и сам, что лучше поворачивать подобру-поздорову. Тот, и впрямь, остановился. Потом вдруг согнулся пополам, упершись руками в колени, словно в рвотном спазме. Может, все-таки ранен? Или…

Однако что «или» Кошка додумать не успела: из арки за спиной «зомби» вдруг появился мутант. И не просто мутант – мутантина! Здоровенная, заросшая серовато-бурым мехом мускулистая тварь вот с такими зубами. То ли мишка, то ли мышка, в темноте не понять. Но если даже и мышка, то такая, знакомиться с которой Кошку совершенно не тянуло. Лучше, пока оно охотится на неведомого «зомби», потихонечку делать ноги.

Кошка, стараясь не делать резких движений, развернулась и бочком, бочком стала сползать с насыпи. Конечно, хотелось вскочить и рвануть, что было сил, но ведь так недолго и ноги переломать в темноте, после чего стать для неведомой твари законным десертом. Тварь же, судя по всему, вплотную занялась «первым блюдом»: за спиной Кошки послышалась невнятная возня, шуршание, треск, а потом вдруг – оглушительный грохот, яркая вспышка, что-то бьет девушку в голову, и она кувырком летит с насыпи вниз…

* * *

Пётр Андреевич замолкает, жадно припав к кружке с остывшим за время долгого рассказа чаем. Подождав, пока он смочит пересохшее горло, Артём решает уточнить:

– А что там взорвалось?

– Неужели не догадываешься? – удивляется старший. – По-моему, все совершенно понятно. Жучка ведь, когда из «Универмага» уходил, гранату с собой прихватил. Так сказать, на всякий пожарный. «Ф-1», в простонародье – «эфка». Видел, поди?

Артем кивает.

– Ну вот. А у нее как: сначала усики у предохранительной чеки разогни, потом за колечко дергай. Чека – долой, спусковой рычаг под воздействием пружины ударника поворачивается и отлетает, ударник накалывает капсюль, три-четыре секунды – и бабах! – под три сотни осколков во все стороны! Страшная штука. Так вот, как я тебе уже говорил, Жучка усики чеки заранее отогнул, прежде чем гранату в карман класть. Осталось лишь за кольцо дернуть, что мутант в процессе трапезы благополучно и проделал. В результате мало того, что самому ему башку разворотило, так еще и Кошке осколок в голову прилетел.

– И она умерла? – задает новый вопрос паренек, которому очень хочется, чтобы странная девушка-сталкер («интересно, а такие и правда бывают?») осталась жива. Правда, еще в самом начале рассказчик упомянул, что в его странной сказке умерли все. Значит, и она тоже…

– Кошка-то? – Пётр Андреевич хмыкает. – Вот этого не знаю, брат. Тут вариантов множество. Может, и умерла. Может, осколок по касательной пришелся – она ведь достаточно далеко была, – и лишь оглушил. Но, падая, напоролась девчонка на арматурину торчащую, или все той же головой – да об камень. Может, упала удачно, но, пока в отключке валялась, ее зверь какой нашел и сожрал – не одна же «мышка» в тех краях охотилась. А может, и повезло чертовке: вовремя очухалась, заработав только шишку да пару ссадин, и ушла. Ведь какая-никакая она, но все ж таки кошка. А у кошек, Артём, в отличие от нас, людей, целых девять жизней. Одну-то она в ту ночь всяко потратила, да вдруг не последнюю? Глядишь, еще встретишь ее когда-нибудь, тогда сам и спросишь, чем дело кончилось…

С этими словами он подмигивает пареньку и потягивается, распрямляя затекшую спину, а потом замолкает. Молчит и Артём, по привычке глядя в огонь и слегка поерзывая на месте. Наконец, Пётр Андреевич не выдерживает и со смехом хлопает напарника по колену:

– Ладно уж, спрашивай! Вижу ведь, что у тебя еще какой-то вопрос остался, аж распирает.

Артём смущенно улыбается и пожимает плечами, словно говоря этим: «все верно, мол, раскусил», а потом выдает совершенно неожиданное:

– Мораль сей басни какова?

– Чегооо? – удивляется Пётр Андрееевич.