Сказки Белого Ворона [1–10]

Заяц бы, конечно, сделал что-нибудь, если бы Юна ему сказала — но только что он мог сделать со слизнями? Он мог бы сделать что-то с собаками. Он спас Юну от собак. Этот город — куда они переехали из того, в котором жили раньше, когда Нис уехала от родителей, они считали, что учиться, а Нис их не разубеждала, а Юна — наоборот, она считала, что перевезет сюда свою маму. Мама была не против, во всяком случае она писала Юне письма, а Юна — она не очень-то любила писать — просто звонила. Когда получала письмо. Сейчас точно она не спешила звать маму, им и вдвоем с Нисом в одной комнате было тесно. Вот в этом городе — который был хорош еще тем, что она в нем, в отличие от своего города, всего не знала; он и был больше, чем город, где в начале жили Юна и Нис, — она как-то решила сократить путь, удаляясь от знакомых, в сторону Нисовой комнаты, и пошла через стройку. На стройке был сторож, но она не обратила внимания, что он там кричал ей из своей будки — он же не будет в нее стрелять. Тут она обратила внимание, что за ней идет собака. Сторож и носа не высунул из своей будки. Он сам боялся собак, которые ночью бродят по стройке. Юна не боялась собак. Жаль, что собаки об этом не знали. Их было пять.

— Ну-ка фу! — сказала Юна.

Собаки приближались. У нее не было ничего, что бы им кинуть. И ничего, чем бы кинуть в них. Все-таки она нагнулась и подобрала кусок бетона. Замахнулась и шагнула на них. Она уже стояла к ним лицом. Собаки не обратили на это никакого внимания. Они все так же приближались. Тут она увидела позади собак, перед фонарем, силуэт, словно вырезанный из огня.

А это был Заяц, который вышел из своего вагончика, ­туалетная кабина у них была на улице. То есть на территории стройки. Его соседи даже не выходили ночью в туалет — они боялись собак.

Он не пустил Юну идти дальше по стройке, а она проспала ночь на его койке, а он сидел на нее и смотрел, как будто никогда в жизни не видел ни одной девушки. В этом вагончике — точно. Никаких слизней ей не снилось, засыпая, она и не вспомнила. Никто никогда не защищал Юну, это она считала, что должна защищать своих тысячу знакомых от других, незнакомых. Но в эту ночь что-то случилось. Что-то рухнуло. Какая-то — благодарность; или не благодарность, а непонятно что. Она вся дрожала утром, когда он вышел из вагончика, чтобы идти на стройку, утро, конечно, было холодное. Как будто она все еще стоит в окружении этих собак, сторожей, и всего мира, в котором только один — за нее.

Это конечно было не так — у нее же была эта тысяча знакомых, и мама, и Нис. Но вот так.

Но только одна ночь. Потом ей дальше снились слизни, в вагончике этом она никогда больше не спала. Что он мог сделать?! Если он ничего не мог сделать даже для себя; его бы выгнали со стройки, если бы увидели Юну в этом вагончике. Хорошо еще, что соседи ничего не сказали; но и они тоже. Что он мог сделать?! И никто не видел; никто не знал.

Нис 2

Нис вышла из магазина. Сегодня они не встречалась, Юна сказала, что придет поздно. У Юны вечно были какие-то тайны. У Ниса не было тайн, кроме тайного уезда от родителей, которые хотели вывести ее в люди. «Ну, что сегодня проходили?» — спрашивали они, когда она им звонила раз в неделю; на что Нис неизменно отвечала: «Дифференциальные управления», что родителей, знавших о дифференциальных управлениях еще меньше, чем сама Нис, совершенно удовлетворяло.

Родители ей не посылали ни копейки — думали, наверное, что она живет на стипендию сорок рублей. Нис улыбнулась одной стороной рта. Она зарабатывала гораздо больше. И все равно не хватало: снимать комнату, и есть, еще Юну кормить.

Она хотела пойти в клуб, но раздумала.

В мешке у нее была книжка.

Нис не хотела учиться ничему, кроме читать книжки (сказки). Все остальное она и так умела. Как ни странно, работая в книжном магазине, было невозможно читать: приходилось все время стоять и смотреть, как бы покупатели не украли книги. А если покупателей не было, то все равно нельзя. Не разрешал директор магазина, который был в нее влюблен — Нис очень возмутилась бы, если бы ей об этом сказали. На хрен такую любовь! Единственными ее проявлениями было то, что он все время штрафовал ее за какие-то ошибки.

Уголки губ у Ниса чуть-чуть опустились — хотя выглядели все равно так, словно она собиралась смеяться. Может, за это директор ее и… Что: штрафовал или любил?

В общем, Нис была довольно замученная, хорошо, что сегодня пятница, а завтра будет суббота, а дальше — воскресенье. Даже то, что Юны не будет. Тоже было хорошо, можно никуда не пойти, а сесть и читать все эти книги, не вставая.

Она уже дошла до метро. Как — по метро или по воздуху?

Она услышала какую-то музыку и отвернула, чтобы посмотреть.

У метро играли, двое их, Ниса и Юны знакомых: в клубе не было места одновременно на всю тысячу, и в сутках всего лишь двадцать четыре часа. Увидев Ниса, оба остолбенели и открыли рты. Они оба были в нее влюблены.