Сказки Белого Ворона [1–10]

— О! — Тяжелая рука придавила ее к земле.

Юна вывернулась, села и стала отряхивать ладони от ­иголок.

— А покажи…

Заяц согнул локоть. Юна с восхищением пощупала мус­кул. Ей не надоедало.

— Но я ловкая! — Она прыгнула Зайцу на спину.

Они покатились по земле, чуть не расплющив чью-то ­собачку.

Заяц оттолкнул ее и встал.

— Ты чего? — Юна, запыхавшись, смотрела снизу вверх. — Больно?..

— Н…не там.

Он протянул — и поднял ее одним движением.

Они побрели к выходу через парк. Юна была одного роста с Зайцем. К тому же он был какой-то скособоченный. Одна нога у него была короче, и, идя, он хромал. Хотя руки у него были — что надо: длинные, сильные.

Но Юна ничего этого не видела. Она видела только ослепительный образ, с мечом, вырастающим из плеча. Горящий вверх, как какой-то файер. Но иногда горение прекращалось.

Они остановились у ворот.

— В…озьми. — У Зайца сегодня была получка. Он вытащил все деньги из кармана и попытался впихнуть ей.

— Куда? — Юна отпрыгнула.

Ее уши, скрытые волосами до плеч, кажется, воспламенились.

— Засунь их себе в..!

Она побежала. Что-что, а догнать он ее точно не мог.

Только у реки она притормозила. Река здесь была обычная, без парапета; она текла в темноте. Была уже, наверное, ночь: час, может два, ночи. Тучи наползли на небо, и ночь стала обычной. Черной. Куда она идет? К Нису? Нис ­завт­ра пойдет на работу. Заяц завтра пойдет опять на стройку. …А если они больше не встретятся?

Юна встала. Мысли ее прыгали, как блохи.

Тысяча знакомых была у нее в этом городе. Тысяча и одна — и Нис.

Никому из этих знакомых она не могла даже рассказать. Даже Нису. Никто не видел.

Юна медленно села, на берегу. Нужно ей было побежать назад; задом; открутить всё назад. Но она не могла. Заменить ему весь мир, пусть он их всех победит.

Нужно дождаться завтра. Это хуже всего.

Юна скрутилась в комок.

Накуртка 5

Накуртка, вообще не ведающий, что за баталии разворачиваются за его легкое тело, гулял в лесах. Но вот он снова был в городе.

На такой большой город мало одного маленького Накуртки. На такой большой мир одного Накуртки мало. Это его не касалось. Нужно было вернуть то, что задолжал в прошлый раз.

Город тем временем одолевал вирус, грипп-мутант. Все ходили в масках. Когда Накуртку в его куртке с капюшоном, скрывающим половину лица, остановили на входе в метро, он подумал, что опять не прошло.

Ему велели надеть маску. Накуртка даже рассмеялся. Отошел к окошку и купил — закрывающую вторую поло­вину.

Вместо того чтоб отращивать, например, бороду. Борода у Накуртки почти не росла. Брился он раз в неделю.

Накуртка пробежал по домам. Ему удивились: давно не видели и летела молва, что Накуртку сгребли. Отвыкли они от Накуртки. И не привыкнут: всех он обошел за один раз.

Следующим утром Накуртка стоял у магазина. Маленький подвальчик, торгующий краской. Несмотря на андерграундный вид, продажи шли бойко.

В кармане у Накуртки была крупная купюра.

Некоторые так отвыкли, что предпочли бы видеть На­куртку последний раз. Можно было отойти в другую комнату и позвонить ментам.

А можно не отходить. Спокойней и проще.

— Да ты просто Накуртка, — пошутил продавец, когда он набирал баллонов на всю сумму. Накуртка усмехнулся в маску.

Пока его не было, мода на куртку ширилась в этих кругах.

В полночь Накуртка, с мешком на спине, из которого торчали длинные доски над его головой, шел по окраине города. Заглядывая в окна на первом этаже, мимо которых проходил. Не так часто Накуртка видел людей. Ему было интересно, как они тут живут.

Мимо проехала полицейская машина.

Дома кончились. Индустриальный пейзаж, обнаживший, что люди сделали с землей — словно сами сбежавши в испуге. Шоссе ушло вниз. Впереди раскрывался длинный темный тоннель, соединявший город с корабельным островом.

Накуртка спустился, не уменьшая шаг. Здесь не было тротуара. Ничего для пешеходов; лишь узкий, меньше полметра, поребрик. Тянулся вдоль стены с желтыми лампочками по верху. Первую треть тоннеля он прошел один, затем его обогнала машина.

Накуртка остановился. Прислонил к стене рюкзак, сбросив с плеча. Из рюкзака он вынул полосатую светоотражающую ленту.

Удалось огородить пятнадцать метров, когда он почуял прибавление света позади. У Накуртки глаза были на спине.

Перепрыгнув через ленту, он проскользил пять шагов и вжался в стену.

Полицейская машина вильнула перед ограждением, сбавляя ход. Накуртка, не поднимая глаз, стоял. Спрятаться негде; и он по-любому не успеет добежать до далекого выхода из тоннеля.

Тусклые лампочки почти его не освещали. Машина прибавила скорость и унеслась, жужжа и грохоча эхом. Лента была, которой оцепляют дорожные работы. У Накуртки в мешке еще было пять мотков такой.

Не торопясь он вернулся за ограду, к своему рюкзаку. Подхватил его и двинулся туда, откуда пришел. Нужно было дождаться, когда они проедут обратно.

Прошел час. Накуртка сидел и курил. Среди индустриальных заборов он мог скрыться в любой щели.

Проехали.

Накуртка пошел к своему заграждению, перешагнул внутрь и стал разматывать трафареты, прижимая их досками к стене.