Сказки Белой Горы. Часть II

Шурина мать – крупная недалёкая женщина, трудилась на известном текстильном комбинате «Вождь пролетариата». В Егорьевске вам каждый старожил объяснит, что стоит подойти к памятнику Ленина на Советской площади (бывшей Соборной), как вождь с помощью вытянутой руки укажет дорогу на бывшее гигантское предприятие, в те годы – градообразующее. Сейчас-то его уже не существует (осиновый кол в могилы Ельцина и Гайдара), а в те времена оно одевало флот и не только, предоставляя работу двадцати тысячам человек.

Отец Шуры умер молодым, не дотянув до сорока лет, осенью 1974 года. Сам Перваков-младший дожил до сорока пяти, что является некоторым прогрессом в сравнении с предыдущим поколением. Семья проживала в стандартной пятиэтажной хрущёвке первого микрорайона в одном из четырёх домов под номером 13. Интересно, какой озорник, или антиклерикал умудрился дать четвёрке рядом стоящих зданий один номер? Но это так – мелкое отвлечение.

Заботливая, скорее даже излишне заботливая мать требуемую сумму нашла и выслала. Как ликовал неблагодарный сын, передать трудно. В глубине души он не надеялся получить больше сотни рублей, потому и пропил на радостях неведомо какой ценой доставшиеся деньги. Сослуживцы выражали искренний восторг от нечаянных пьянок и фальшивое уважение к Шуре.

За две недели деньги кончились, а бессовестный нахал отправил по почте очередную просьбу о присылке дополнительно трёхсот рублей, иначе ему до дома не добраться…

Многократно его мамаша, обращаясь ко мне спрашивала: «Куда же окаянный дел такие деньжищи?» Приходилось изображать вид незнающего человека – обоих жалко, а ничего помимо скандала из правдивых ответов не вышло бы наверняка. На восемьсот рублей были приобретены лишь недорогие часы…

14 ноября, в половине десятого утра, нас, дембелей построили в длинном коридоре, спиной к дверям штаба, лицом к дежурке. Все отслужившие были налыщены, увешаны армейскими значками, а уж выглядели – бравее некуда. И в самый неожиданный момент гроза нависла над Шурой Перваковым. Его рота была самой необычной в нашей части. Кого там только не было. Гостиницу космонавтов и весь «нулевой квартал» обслуживали солдаты этой роты. Там же были кинооператоры, корреспонденты и прочая челядь, но главной обязанностью военнослужащих было устранение многочисленных аварий на инженерных сетях космодрома. В семидесятые годы двадцатого века не существовало МЧС и рота блестяще справлялась со своими делами, под командованием оккультного немца Николая (Клауса) Дизендорфа.

В «генеральском» случился прорыв водовода – здоровенной трубы холодного водоснабжения и жильё руководящих обитателей полигона мигом стало затапливать. На беду, затопило и глубокий колодец с задвижкой. Температура опустилась под утро до минус трёх градусов. Что делать? Откачивать бесполезно – вода прибывала гораздо быстрее, чем откачивалт две работающие помпы.

То ли сам капитан Дизендорф, то ли его заместитель старший лейтенант Ероховец (низкорослая, невзрачная личность). Придумали поставить ультиматум Шуре. Понять их легко – вдруг солдат подхватит воспаление лёгких, а то и хуже – сердце остановится от ледяной воды, а тут подарок с неба – увольняющийся в запас раздолбай, которого они и во время службы не жалели.

Когда Дизендорф, в солдатском просторечии «Дизель», появился перед шеренгой демобилизующихся щёголей, необъяснимое волнение и лёгкая дрожь обуяли почти гражданских людей:

– Срочно требуется доброволец! Нужно нырнуть в люк и на глубине четыре метра закрутить задвижку. Есть желающие?

В ответ молчание и растерянные лица, у некоторых глуповато улыбающиеся. Непосредственных подчинённых злобного капитана оказалось только трое, но и остальные двадцать человек внутренне сжались. Мало ли что взбредёт в голову папам-командирам? Советская армия отличалась не только разгильдяйством, но и дисциплиной…

– Тогда поручается Первакову.

И нервный хохот грохнул в шеренге. Каждый про себя подумал: «Какое правильное решение».

Выяснилось это около поезда, перед погрузкой в вагоны, когда делились впечатлениями, а тогда раздался робкий баритон Шуры:

– Почему я?

Казахстанский немец-аккуратист не замедлил с ответом:

– Потому, что ты не хочешь увольняться 31 декабря, под самый Новый год.

На станцию нас повезли без Шуры, которого затолкали в командирский УАЗ, тут же умчавшийся на место аварии. Мы мысленно прощались с бедолагой-неудачником. У каждого было ощущение, что в него угодил шальной снаряд. Ноябрьское обеденное солнце не очень щедро разогревало воздух от утреннего заморозка. Состав из семнадцати плацкартных вагонов вытянулся на запасном пути. Народища подвезли несчитано – ракетная армия, а гигантский полигон с добрую треть Московской области являлся именно ракетной армией, отправляла в запас один из многочисленных эшелонов, на сей раз в столицу.

На каждом вагоне значилась цифра 54, означающая количество посадочных мест, но нас в каждый вагон, отсчитали по 80 человек. Оказалось, что «мудрое» начальство подсчитало и верхние багажные полки, да плюс сопровождающий командир роты, и так в каждом вагоне.