Сказки Белой Горы. Часть II

В восьмидесятых годах двадцатого века, в каком он точно не помнит (лет тридцать пять прошло, если не больше), случилось ему отмечать пасху у Коломне у знакомых. Поддали изрядно, да так, что под вечер Николай выпал из компании и угораздило его угодить в вытрезвитель. В те времена вытрезвители процветали и являлись весьма доходной милицейской лавочкой. Валяющиеся без чувств забулдыги контору эту мало интересовали. Подбирали и таких, когда отвертеться было трудно – свидетели могли накатать жалобу за невнимание к лежачим клиентам. Сотрудники принудительно трезвящей конторы очень уважали чисто одетых, интеллигентного вида мужчин, в состоянии среднего подпития, у которых было чем поживиться. Доказывай потом, что в кошельке, или кармане лежали сто рублей (большие тогда деньги), а на запястье висели золотые часы.

Нет, дочиста не обирали, если не совсем отмороженная смена дежурила, какую-то часть возвращали. Если клиент имел связи и был достаточно трезв, с таким не связывались – отдавали всё, что находилось при нём во время задержания…

Из вытрезвителя на улице Зелёной, Николая выпроводили ещё до рассвета. Из денег в кармане позвякивала только мелочь, на ногах остались стильные носки, а фирменные кроссовки «Адидас» оказались умыкнутыми. Он потребовал вернуть дефицитную обувь. В ответ сержанты надрывно заржали. Напрасно бедолага доказывал, обращая внимание стражей порядка на свои чистые носки – неопровержимое свидетельство наличия обуви, они долдонили своё: «В чём привезли, в том и уматывай».

Заморозок, первая половина апреля. В городе снега мало, но от этого не легче. Темно, холодно, на душе мерзко. Трамваи не ходят, автобусов не видно в помине. Он глубоко, как перед нырянием вздохнул, мысленно присвоил себе звание ходока-героя и вдарил ударным шагом по трамвайным шпалам. До левого поворота на Озёры предстояло протопать первые четыре километра. Вот уже конечная трамвайная остановка. Налево здания тюремных корпусов, направо – Коломенский кремль. В городе никто не задержал, лишь проезжающие гаишники, притормозя вяло поинтересовались: «Откуда?» Ответ их удовлетворил, и они радостно умчались по своим делам.

Город остался позади. Отважный ходок пересекал владения совхоза «Коломенский». Рассветало. По шоссе пошло робкое движение, попутное и встречное. Никто не останавливался. В советские времена принято было брать попутчиков, это казалось само собой разумеющимся, но босой пешеход вызывал подозрение и тогда.

Поля, сосновые и смешанные леса медленно сменяли друг друга. К Биоркам солнце растопило ледяную корку грязи, смешанную с остатками серовато-чумазого снега. Вдалеке виднелся Гололобовский кирпичный завод. Вишнёвые жигули пятой модели съехали на обочину и остановились.

Сердце путешественника возликовало. Стекло неторопливо опустилось. Женщина со слегка морщинистым лицом и уверенными повадками профессионального лектора выдала перл:

– Вы знаете, прежде чем бродить босиком по такой, мягко сказать, некомфортной погоде следует долго и упорно закалять организм. Берите пример с Порфирия Иванова, я вам как врач советую.

Только Николай, удивлённый бормотнёй врачихи, собрался вставить слово и попросить подбросить его, как непроницательная медичка перебила:

– Не спорьте, у меня опыт и со стороны виднее.

Жигулёнок с пробуксовкой рванул дальше, удаляясь в сторону родных Озёр.

– Карма, такова моя карма – вслух подумал одинокий разутый странник.

В Холмах улыбнулась удача. Подъёмный кран на базе ЗИЛ-130 сердобольно притормозил около пешехода с замерзающими нижними конечностями. Тут уж Николай, прилично выдохшийся от долгого и муторного пути, моментально полез в кабину, опасаясь очередного подвоха. Краснорожий детина за рулём улыбчиво вопросил:

– В какие края чешем?

– В Озёры.

– До самих Озёр не подброшу – мне сворачивать, но там останется ерунда, дочапаешь. Из каких мест идёшь и давно ли?

Из Коломны рано утром вышел, с Зелёной.

– Ну? Значит из вытрезвителя. Я там перед Новым годом половину аванса оставил. Такие гады – клеймо негде ставить…

В Бабурино они попрощались. Водитель с необъятной физиономией пожелал ему счастливого пути. Оставшийся маленький переход Николай преодолел одним махом, в приподнятом настроении. Дома торопливо налил из трёхлитровой банки стакан доброго самогона и завалился на кровать. Сон пришёл мгновенно.

Путешествие закончилось без последствий, он, к счастью, не заболел…

В голову залетела счастливая мысль написать рассказец о подвигах, реальных и мнимых, смешных и драматических. Начал я было пытать Мурада, но теплолюбивый бывший хлопкороб, отчаянно хлопая глазами, никак не мог уяснить, что от него хотят. В этот момент замаячил за локалкой взбешенный начальник отряда.

Пока он гнал нас в расположение, бурча угрозы, я стал заплетать ему мозги, снижая накал эмоций:

– Саныч! Непорядок у нас в отряде.

– Откуда ему взяться порядку, если такой старый баламут завёлся?