Сказки Белой Горы. Часть II

– Ну почему все бочки на меня катишь? Это недоразумение – Мурад высказал по-узбекски мысль, а я не совсем правильно её перевёл… И вообще, о другом хотелось бы сказать: у нас в бараке есть Капустин и Морковкин, а почему нет Картошкина, Свеклина, Чеснокова и, скажем, Огурцова?

– Тебе заняться больше нечем? Кого направили, те и есть.

– Э нет, не скажи, это хаос, стихия, а во всём должен быть осмысленный порядок. Возьми и стребуй недостающих, а взамен отдашь Березина, Осинникова, Дубова и Ивнякова…

Злость отрядника прошла, но он мстительно предупредил:

– Раньше обеда в ларёк ты у меня не попадёшь!

Слово он сдержал, зато я успел напиться чаю и, даже кемарнуть часок.

Каким-то нелепым образом (видимо на «автомате») я вновь оказался первым у окошка, оттесняя Николая с Мурадом, да ещё ряд калечных на второй план. Тут послышался голос продавщицы:

– Потише там! Без шума не можете – сразу видно злодеи. Попадись я вам – небось убьёте сразу.

Шум слегка притих. Я наклонился к узенькому окошку и разочарованно-укоризненно возразил:

– Лида! Посмотри на себя внимательно и не цени себя столь низко. Неужели ты больше ни на что не годна?

Раздался смех. Продавщица глянула сквозь стёкла на толпящихся мужчин и мечтательно произнесла:

– Больно много вас.

Смех вновь огласил зал и сразу стих.

В меру мясистая и симпатичная торговая работница лениво поинтересовалась:

– Слушаю внимательно, говорите.

– Мне пять тульских пряников.

– А вы кто?

Я растерялся:

– Человек.

– Фамилия-то у человека имеется?

Пришлось сконфуженно промямлить:

– Ах да, извиняюсь…

22 января, ближе к вечеру, вернули из больницы Кучака. Я валялся на койке, сочиняя озорные четверостишия, когда подошедший дневальный Коля сообщим мне радостную весть. Через пару минут я уже стоял возле карантина. Видок его мне совсем не понравился. Он явился в колонию без обуви, шапки, одеяла, простыней и подушки. Всё пошло прахом (затерялось в больничных кладовках, или ещё где). Против ожидания, бедолаге ничего не выдали (крохоборы). Пришлось напрягать все бараки и, к утру следующего дня, Александр Васильевич был полностью укомплектован (даже с избытком).

На следующий день, 23 января 2021 года, от Владивостока до Калининграда произошли массовые акции протеста. Кучак здесь не при делах, буянили по поводу задержания Навального – личности сомнительной и неоднозначной. Повсеместно случились стычки с полицией, Росгвардией и ОМОНом. Неожиданно много молодежи и подростков приняли участие в шествиях.

Картина производила впечатление, но в глаза бросалось отсутствие стратегии, мелочность тактики, узость спектра протестного электората. Для властей, хотя и растерянных, это почти подарок – дроби́ бунтовщиков по темам и бей поодиночке. Вот и получается, то за Навального выступают, то за Пустышкина, то за коммунистов, то за пенсионеров, а то, случается, профсоюзы за что-то поднимутся, во главе с профессиональным чиновником Шмаковым. Идиллия. Впечатление сговора…

В мире не менее интересно. Под коронавирусной завесой некие закулисные силы пытаются протолкнуть крайне сомнительные идеи и навязать тотальный контроль за каждым (в буквальном смысле) жителем земли, при помощи глобальных сетей. Уже сейчас в США тратится на цифровизацию больше электроэнергии, чем на стиральные машины, электроплиты, нагреватели и электрочайники. Глава и основатель ВЭФ (всемирный экономический форум) Клаус Шваб (потрясающей отвратительности физиономия), заявляет уже об «узком окне возможностей», в которое следует пропихнуть мир (почти из разряда сионских протоколов). Ненавязчиво, но неутомимо внушаются идеи о приоритете дистанционного образования с помощью компьютера, о бессмысленности чтения книг (в интернете, дескать, всё есть). Это же выращивание биороботов! Отключи таким компьютер – и они сразу тупо захлопают глазками в полном ступоре, не понимая, что им делать дальше.

Под впечатлением невесёлых мыслей, о творящимся по ту сторону ключей колючей проволоки делам, пошел искать героя по баракам и закоулкам Белой Горы, чтобы скрасить негатив. Не может же среди почти полуторатысячной массы осужденных не быть героев, хотя бы дюжины. Один-то уже есть, значит и остальные объявятся. Не успел я проделать десятой части пути, как меня обвешали десятками примеров геройства. Настроение поднялось – значит мир не обречен на тысячелетнее рабство.

Первым на кого натолкнул меня поисковый нюх, оказался давний знакомый по карантину, очкарик Миша – добрый интеллигентообразный житель крупного райцентра на юге Московской области. Он, увидя меня приветливо улыбнулся, не широченной бессмысленно-фальшивой, но и не узенькой ехидно-презрительной гомофобной улыбкой. Узнав, что от него требуется, он вежливо сморкнулся в сугроб, вытер оставшуюся мокроту светлым носовым платком и прямо заявил:

– Вот он герой, перед тобой стоит. Если десять минут есть в запасе – можешь послушать.