Сказки Бернамского леса (СИ)

«Фу и сдались мне эти рыжие патлы! Как будто мало ног в дугу выгнутых, — думала Корвин, ловко подхватывая ягоду скрюченными пальцами, — ни один жених в деревне не позарится. Даже приданое батюшкой собранное, не манит никого. Хоть бы этот косоглазый ученик гончара… Но нет… видать, косоглазия мало, совсем слепой и старый должен быть. Эх, вот бы стать красавицей. Волосы, что смоль, брови вразлет, ходить травинки не приминая». — Корвин с силой пнула камень, лежащий на краю тропы, ушибла большой палец. Ойкнула и осела наземь оглядываясь. Кругом стоял незнакомый лес. Темный, скрипучий, влажный. По земле белой змеей полз туман. Корвин подняла голову. Солнце миновало зенит и уверенно катилось к Западному морю.

«Добро. Авось не заблужусь. Эх, чем о женихах думать, лучше б под ноги смотрела да ягоды собирала», — Корвин огляделась. Смотрит, а в траве темно-синие бусины блестят. Прильнула к траве, не бусины то — черника. Спелая, сочная, словно воском натертая. Потянулась за ягодой и отдернула руку в испуге.

— Кар! — с плеча на землю, шумно хлопая крыльями спустился ворон.

— Ыыы! Ннаааппууугал! — Корвин осмотрелась, но ничего опасного не обнаружила и принялась собирать ягоду с низких кустиков. За одной тянется, а другую большую, смотрит. Вот так ползком, кустик за кустик и ушла с того места, где сидела. Очнулась только когда и корзина, и передник полные были. Огляделась и обмерла. Перед ней, покрытый мхом и кругами кривых грибов, возвышался Холм.

Корвин поднялась, отгоняя липкий страх и раздумывая, как бы аккуратно выбраться с полянки, хозяев этого места не потревожив. По-хорошему сжать бы сейчас в руке железный нож или огниво. Но ни того, ни другого она с собой не взяла. А зря. Ведь говорил отец, без железного оберега нос со двору не показывать. Она лишь смеялась в ответ. Теперь вот не до шуток. Вереск ползучий за ноги хватает, шагу ступить не дает. Ворон вместо того, чтобы помочь, когтистой лапой землю роет, жуков выклевывает. Посмотрел по сторонам, каркнул и взлетел, глухо хлопая крыльями. Корвин дернулась и едва не завалилась наземь. Лишь гнилушку ногой задела. Тут же по поляне растекся сладковато-пряный запах тлена. В воздух поднялась туча мух и мошек. Отгонишь десяток — сотня налетает. Вжала Корвин посильнее голову в плечи и побежала с поляны прочь, пути не разбирая. Очнулась только когда услыхала журчание ручья. Поставила корзинку на землю, подоткнула подол платья за пояс поглубже, и наклонилась страх смыть да воды напиться. А пока пила не заметила, как одна муха из тех, что в волосах запуталась, упала ей в ладоши. Проглотила Корвин случайно ту муху, покривилась, вытерла рот, поднялась на ноги, огляделась, и заметив знакомую тропинку радостно вскрикнула и поковыляла домой. Тут и ворон вернулся сел на плечо как ни в чем не бывало.

— Ппреееддааатель! — всхлип вырвался сам собой, а вслед за ним и слезы потекли, как дождь, после первого раската грома.

— Кар! — Ворон был явно с Корвин не согласен.

II

И без того хромая нога саднила. Руки и спину ломило от ноши, но Корвин все же донесла корзинку до дома. Телесная боль выдавила страх, позволила ему потускнеть. Добротная каменная хижина встретила тишиной. Корвин втащила корзину, нашла глубокую глиняную чашку и пересыпала туда ягоды с передника. Что делать с таким количеством «добычи» она не представляла. Раньше они с отцом таким лесным богатством не располагали.

«Верно батюшка сказал. Как ворон появился, так и дела на лад пошли. Что он с пустыми руками из лесу не возвращается, что я».

С ягодами провозилась до позднего вечера. Часть сушиться разложила с ветреной стороны дома, часть солью пересыпала, да оставила кваситься, а часть самую малую поставила упариваться. Торфа жалко, но уж сильно хочется себя побаловать в темное время года сладкой тягучей ягодой.

Отец пришел, когда солнце целиком скрылось за холмами. Принес связку перепелов и принялся их ощипывать.

— Сегодня славный день. Две дюжины птиц на королевскую кухню поставил и четыре для себя приберег. Закоптить можно, да на ярмарке сбыть. Я за лето шкурок заячьих да бобровых собрал. Пледы твои продадим. Если хорошо сторгуемся, выберешь себе сукно на платье, любое какое понравится. А после дня почитания Пчелиного Волка мне надо будет отбыть сопровождать королеву в дни большой охоты. Похозяйничаешь одна. Но надеюсь, ее величество, как и раньше позволит мне промышлять в Бернамском лесу не только ради ее обеспечения, но и для собственного пропитания.

— Ддоообро ппааапа.

Корвин решила ничего не сказывать о лесном происшествии, да и что спрашивается говорить? Как мух да мошек испугалась? Смешно. Дома у очага, так вдвойне смешнее. Так и легла спать. А ночью ей снился полет. Словно она не то птица, не то дева крылатая да черноперая. Красивая, гибкая, легкая, сильная. Ветер ласкал крылья, и она неслась сквозь вересковые пустоши. Её черные перья превращались в белоснежные пальцы, сжимающие смоляную гриву, стремительного коня. Соленые брызги летели в лицо и хотелось кричать от счастья: «Я превращаюсь в королеву!!!»