Сказки для Катастрофы

– Да, прикольный чувачок. Эфир его не вставил. Стал я его хлороформом капать, так он заснул, а как я маску убрал – тут же проснулся. Пришлось его на закиси азота держать. Так ты прикинь: ему Белый ногу пилит, а у него на роже улыбка. Говорю тебе: он нам ещё даст оторваться.

– Так он помрёт скоро.

– Он так помирать может, знаешь сколько!

– У него, вроде, рак. Если Дедушка не ошибся.

– Не-е-е! Дедушка не ошибается. Да только пациент пожилой, метаболизм у него медленный. Потому угасать он будет долго. А так как страховки у него нет, обезболивающее – наркотики – он будет получать по минимуму. И будет ему очень больно.

– Думаешь, он это понимает?

– Да кто его знает. Мы ж не знаем, кто он. Может, и понимает…

Они помолчали. Потом Катастрофа спросила:

– Можно ли человека с того света вернуть оплеухой?

– Вывести из состояния клинической смерти, что ли? Хороший вопрос. Смерть – дело непонятное. Знаешь, как такое делал один институтский профессор? Изо всей дури орал что-то клиенту прямо в ухо. Неважно что, фигню какую-нибудь, типа: «Вася вставай, хата горит!». Клиент сразу же начинал дышать. Прикольно, что больше никто так не может. Я пытался – ни фига. Тембр голоса у него был подходящий, что ли…

– Интересно, кто он, тот, из второй палаты?

– Сестричка, послушай, что скажу: чем меньше о больном знаешь, тем лучше по ночам спишь.

– – –

Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так…

Катастрофа сидела, опершись грудью о стол и положив подбородок на руки. Перед ней стоял будильник. Его маленькая стрелка указывала на тройку, большая – на двенадцать.

Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так…

Катастрофа внимательно следила за стрелками. Если она долго не отводила взгляд и ни о чём не думала, ей казалось, или это было на самом деле, – большая стрелка потихоньку движется. Стоило подумать о чём-то, например, куда пропал Лопихундрик, или о странном пациенте из второй палаты, иллюзия исчезала – стрелка будто была приклеена к тонкой риске над цифрами «12».

Тик-так-тик-так-тук-тик-тук-так-тук-тук-тик-так…

К тиканью будильника стали примешиваться какие-то звуки. Катастрофа выпрямилась на стуле и прислушалась: по окну стучал дождь, в палатах вздыхали пациенты. Подождав немного и решив, что ей показалась, Катастрофа вернулась к своему занятию.

Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так-тук-тук-тук…

Да нет же, не показалось!

Катастрофа сняла с головы кивер и накрыла им будильник. Затем, закрыв глаза, стала слушать. Какое-то время ничего не было. И вдруг звук повторился. Слабое неуверенное постукивание. Стучали неравномерно – то редко, то часто, с паузами.

Тук-тук-туктуктук-туктуктук-тук-тук-тук-тук-тук-туктуктук-туктуктук-туктуктук, пауза, туктуктук-тук-туктуктук-тук-тук-туктуктук-тук-туктуктук.

Постукивание стихло. Вскоре послышалось тихое царапанье. Оно усиливалось. У Катастрофы кровь застыла в жилах.

– Почему не по форме одеты? Немедленно наденьте шапочку! – вдруг раздалось сзади.

Катастрофа вскочила на ноги и обернулась. На неё в упор смотрел Белый Клоун. Круглые стёкла его очков холодно поблескивали, нарисованная кроваво-красная улыбка выглядела зловеще.

– В-в-вы п-п-почему подкрадываетесь?! – только и смогла сказать она.

– Наденьте шапочку, – повторил Белый, не подумав извиниться. Когда Катастрофа надела кивер, он спросил: – Вы чем-то напуганы?

– У вас тут крыса, – сказала Катастрофа.

– Не может быть. В этом здании нет грызунов.

– Она скребётся – я же слышу! Я боюсь крыс.

– Где вы её слышали?

– Да здесь же! Погодите… – Катастрофа подняла руку, призывая к тишине, и стала слушать. – Нет, сейчас нет… Вот она!

Появилось то самое постукивание. Катастрофа замерла. Белый, прислушиваясь, неслышно ступая, стал двигаться вдоль стен. У окна он остановился и, не глядя, поманил Катастрофу рукой. Она на цыпочках подошла.

Постукивание отчётливо слышалось из батареи под подоконником.

– Это не крыса, – сказал Белый. – Всё гораздо хуже. Ничего не предпринимайте. Я сейчас вернусь.

Белый ушёл. Леденящее душу постукивание прекратилось. Катастрофа, замерла на месте, с ужасом глядя на батарею. Её била дрожь.

Белый Клоун скоро вернулся с Дедом Морозом. Они подошли к батарее и стали слушать. Долго ничего не было. Белый никак не выказывал беспокойства, Дедушка теребил бороду.

– Ну? И где? – спросил он, потеряв терпение.

– Было… – ответил Белый.

– Некогда мне с вами, – Дедушка достал из кармана халата блокнот и карандаш, дал их Белому. – Как твоя азбука Морзе появится, постарайся её записать.

Он ушёл. Белый с Катастрофой остались у батареи. Вскоре появилось постукивание. Оно было не таким отчётливым, как раньше. Белый, напряжённо прислушиваясь, записывал. Когда постукивание прекратилось, появился Дед Мороз.

– Ну? Что скажешь? – спросил Белый, протянув ему блокнот.

Тот, подслеповато щурясь, стал читать по буквам:

– У. Бе. Е. И краткое. Эм. Е. Эн. Я, – потом, спрятав блокнот в карман, сказал: – Он говорит: «Убей меня». Просит, чтоб его убили.

– Мерзость какая! – выругался Белый.

– Интересно, к кому он обращается? – спросил Дедушка.