Сказки Долгой Земли

Повезло мне найти эту палку – настоящий посох. И опираться удобно, и можно будет огреть «карусель», если та решится на атаку. Для разминки я отрабатывал с этой штукой киношные приемы боя, но вряд ли это спасло бы меня в стычке с реальным противником. Ну, разве что противник надорвал бы живот со смеха, увидев мою боевую пляску, а я бы, воспользовавшись моментом, геройски его добил… Так что свои возможности я не переоценивал. С другой стороны, не исключено, что шиворот-навыворот выполненные удары помогли бы мне защититься от трусоватой «карусели», если она вконец обнаглеет. Но «карусель» не наглела. Палка и тесак внушали ей уважение.

Тренировками с посохом я не сильно увлекался. Трещины и царапины на ладонях, припухшие, покрасневшие, кое-где сочащиеся гноем, начинали нестерпимо болеть, и я вскоре прекращал это самоистязание. Порой думалось: «карусель» не спешит нарываться, потому что чует – рано или поздно моя иммунная система не выдержит, какая-нибудь болячка доведет до сепсиса, и тогда все устроится само собой. Надо только подождать. Несколько дней или месяц – какая разница, если конец предрешен? Человек никуда не денется, а пока можно питаться и слизнями.

Убедившись, что запинаться о ветку я не собираюсь, щетинистая дрянь продолжила эксперименты. Однажды она выкопала у меня на дороге яму. И ведь додумалась. И ведь сумела!

Дорога – пафосно сказано, это было всего лишь жалкое подобие тропки. С одной стороны – путаница черного кустарника, местами как будто запорошенного грязноватым снегом (ага, какой там снег, это плесень его заживо поедает). С другой – лужей разлитой ртути посреди блеклого растушеванного пейзажа слепит глаза круглое озерцо, проглотившее бутылку с моим SOS. Через небольшой открытый участок, заросший пепельными «звездочками», испускающими на радость местным насекомым густой карамельный аромат с гнилостной примесью, тянулась вытоптанная за минувшие дни слякотная полоса. Вмятые в грязь цветы превратились в склизкую кашицу.

Следуя привитым с детства привычкам, я даже здесь, в локалии, чаще всего блуждал по мной же проложенным тропкам. Засело в мозгу, что есть «дорожки» и есть «газоны», по первым ходить можно, а по вторым возбраняется, и подсознание выбирало маршруты, исходя из этих установок. Видимо, «карусель» уловила логику моих перемещений – вроде того, как охотник, выслеживая животное, принимает в расчет его инстинкты.

Уже наученный, я с подозрением оглядывал тропинку, но подвоха не заметил. Я его учуял. Душное приторное благоухание невзрачных «звездочек», запахи гниющих стеблей, плесени, источенных червями и объеденных слизнями грибов, населенного загадочной бесцветной мелюзгой стоячего водоема – куда ни пойди, везде одно и то же. Но на этом месте в привычную для обоняния смесь вплелось нечто новое: затхлый смрад разрытой перепревшей биомассы. И еще вчера – я ведь был здесь вчера? – ничем в этом роде не пахло.

Я прежний не придал бы этому значения. Подумаешь, какая-то вонь, мне и без нее тошно и плохо дальше некуда. Впрочем, еще несколько шагов – и я смог был напоследок убедиться, что пресловутое «дальше» всегда найдется.

Я теперешний насторожился и остановился. С подозрением осмотрелся, потом медленно двинулся вперед, перед каждым шагом тыча в знакомую дорожку палкой. Почему-то пришла в голову мысль о болотной зыбучке, хотя в локалии вроде бы их не было.

Внезапно палка провалилась в пустоту, и я тоже чуть не ухнул вперед, но сумел сохранить равновесие. Вялые стебли с кистями «звездочек» прикрывали яму в полметра глубиной. Чтобы сломать ногу, этого хватило бы. Но даже если обойдется без перелома, пока я буду, чертыхаясь, барахтаться в грязи, «карусель» нанесет удар. И ведь сумела же она выкопать ловушку своими длинными суставчатыми конечностями – такое впечатление, что со временем их стало больше, уже десятка три наберется, сплошной шевелящийся щетинистый шатер – да еще нагребла сверху вырванных из земли цветов!