Сказки французских писателей

Тогда рабочие Главного моста решили не дожидаться своего бесплатного конца и покинули рабочие места, пока еще могли ходить.

Главный мост при этом, хоть и был с триумфом открыт, но, во избежание опасности, требовал усовершенствования в комплексе и завершения работ в частности.

Тогда строители, разуверившиеся в обещаниях Администрации, решили вернуться в свои далекие восвояси, унося болты и гайки, которые они выбрали с большим тщанием и вниманием на память и в качестве компенсации.

С этих пор, если море позволяло себе разволноваться, стальные сваи понтонного моста начинали подозрительно качаться, а мост стонал скрипуче и басисто, как старый аккордеон в руках у подвыпившего аккордеониста.

И вот когда Генеральный Казначей пустил своего литого золота коня по мосту в галоп — доблестной армии вдогонку и вводя себя в раж — тем самым он подал сигнал, чтобы начался общий демонтаж.

А поскольку золото тяжелее воды, а сталь поддается коррозии, то незамедлительно и в едином порыве большой золотой конь и Главный стальной мост исчезли в волнах под фейерверк из соленых брызг и золоченого металлолома.

Но Генеральному Казначею тем не менее посчастливилось во время своего головокружительного погружения ухватиться за кассовый ящик.

Вместе с золотокопателем, тоже уцелевшим вопреки падению, он нашел пристанище на этом посланном провидением плоту «Медузы»[155] и, без колебаний приняв командование на себя, закричал впопыхах:

— Вперед, к Континенту на всех парусах!

— Мой генерал, но парусов у нас вовсе нет! — золотокопатель сказал в ответ.

— Глупости, ей-ей, — возразил Генеральный Казначей, — плыть так плыть! На волне как на волне! Не матрос, а сущее наказание. Если у вас нет парусов, то воспользуйтесь веслом, кормовым или каким другим.

Золотокопатель изо всех сил использовал подручные средства, но течение и прибой с поразительной быстротой относили их все дальше от Великого Континента.

— Что за безобразие! — вскричал Казначей. — Дела ни к черту, нас несет к горизонту!

Потом он взорвался:

— Да кто здесь командует, наконец, вы или я?

— Увы, — ответил, рыдая, золотокопатель, — ни я, ни вы. Командует море, и как ему заблагорассудится!

Словно дурной сон или рассеивающийся дым, исчезал на горизонте Генеральный Казначей, а Лап-не-покладай и боевой скакун Казначея, сидя рядом, провожали его с берега прощальным взглядом.

— Как ты думаешь, далеко они уплывут? — спросил скакун.

— Не очень, — ответил Лап-не-покладай. — Море полно неожиданностей: акулы, гигантские скаты, пятнадцатиметровые киты… и потом по нему бродят приливы, тайфуны и фосфоресцирующие волны огромной высоты… Да, море полно неожиданностей, — повторил он всерьез, — и мне, как адмиралу, хорошо известен этот вопрос!

Потом они заговорили о другом.

— Ты знаешь, — сказал мусорщик, — они так насорили кругом, что у меня еще будет хлопот полон рот!

— Я тебе помогу, — сказал конь, — я потащу воз.

— Но у меня только маленькая тележка, — поскромничал Лап-не-покладай.

А конь улыбнулся на это:

— Здесь осталась прекрасная вещь — золотая антикварная карета, и я знаю, где она хранится: ее приготовили для свадьбы Генерального Казначея на случай, если ему в голову придет жениться.

— Я думаю, уже не придет, — сказал Лап-не-покладай, — а карета нам подойдет.

И они запели.

А дальше события так и полетели.

Почти сразу же после крушения моста было внезапно свергнуто правительство попавлинуплинцев. Оно рассыпалось, как старый шкаф при переезде вместе со всем, что пылилось в нем.

Потом акционеры общества «Ничегостров Сокровищ и К0» были новым правительством незамедлительно брошены в тюрьмы, помыслы этого нового правительства страны были столь же грязны, как поползновения прежнего, но создание политического мнения у населения обязывает к некоторым уступкам.

А так как Генеральный Казначей загадочным образом исчез из обращения, то сведущие люди, по обыкновению, свалили на его нерадение всю ответственность за злополучную экспедицию.

Его обвинили в том, что он специально замыслил разрушить мост и ускользнуть, поджав хвост, на корабле-призраке, кстати перворазрядном, предварительно погрузив на него последние золотые самородки с этих несчастных, тощих и ничтожных копей, которые не стоили стольких страданий.

Приличия, таким образом, были соблюдены, и Генеральный Казначей, который так предательски смылся, был приговорен, кабы он когда-нибудь объявился, к повешению или расстрелу по его усмотрению.

Но он больше не появился.

А на остров вернулось счастье после печалей и бед — и он снова стал маленьким шалопутом, неизвестным, презренным, заброшенным Островом, Которого Нет.

И вновь Карусель смогла закружить. И вновь можно было любить, веселиться, работать — жить.

А так как люди с Великого Континента, покидая остров, оставили звуковое кино, то, худо-бедно, островитяне начали его крутить, поскольку хотели раскусить, что это за штука такая.

Штука показывала хронику, и военные парады, и учебные ленты по охоте на павлинов.

Тогда островитяне сами себе сняли кино — ведь они все для себя делали сами давным-давно.