Сказки французских писателей

Самого пылкого ее воздыхателя звали Саиду, но он был не очень изобретателен и, по всей вероятности, не имел больших шансов на успех, потому что был скорее поэтом. Он до сих пор так ничего и не преподнес, разве что с полдюжины красивых птичек да нескольких зверей, попавших к нему в капкан; Айсату съела их безо всякой благодарности. Тем не менее, в глубине души он все же надеялся на блестящий реванш. Но Саиду чуть было не расстался со всеми своими мечтами, и свет почти померк в его глазах, когда один из кандидатов однажды принес пылесос с бензиновым двигателем. Никогда еще ни один африканец пылесоса не видел. Что, впрочем, не помешало Айсату тут же найти ему применение. Заменив камеру для пыли лоханкой, она сделала запас воды из неглубокого колодца. А вечером она повесила свою собственность на ветку дерева, и в мгновение ока в пылесос всосало целый рой слепых бабочек, которых она затем раздаривала всей деревне. Для Саиду она была потеряна навсегда.

И тогда он отправился к колдуну, а тот — на то и колдун — словно бы поджидал его прихода и продал ему амулет «гри-гри» как раз для такого случая.

На следующее утро Саиду вышел из дому рано, чтобы осмотреть капканы, поставленные возле тропинки недалеко от поселка. Но он был страшно удивлен, увидев, что лес смыкается перед ним. Там, где еще накануне дорога петляла среди непролазных зарослей, теперь стояла сплошная стена кустарников. Осматривая местность со свойственным охотнику чутьем, Саиду вскоре понял, в чем дело: дорога попала в капкан.

Да, нечасто Саиду приходил в замешательство, а такого странного случая он вообще припомнить не мог и был, надо признаться, озадачен.

Поначалу он не мог сообразить, какую выгоду извлечь из такого вот приобретения и зачем ему дорога, по которой он мог всегда ходить сколько угодно, но, поразмыслив, заключил, что отсутствие дороги помешает поклонникам Айсату идти в город за подарками. И Саиду вытащил дорогу из капкана, свернул в несколько раз, чтобы не занимала много места, положил в мешок и вернулся в поселок с мешком на голове.

Когда он поравнялся с первыми хижинами, женщины, стоявшие у дверей, решили, что это он возвращается с охоты, а его набитый мешок навел их на мысль, что он подстрелил, по крайней мере, лань. Они надеялись, что им кое-что перепадет тоже.

— Эй! — крикнула одна из них. — Это ты сегодня уже успел подстрелить так много дичи для Айсату?

«Для Айсату? — подумал Саиду. — А что? Это мысль!» — и принес ей дорогу. Вот это был подарок так подарок! И Айсату сразу же отдала свой пылесос колдуну, который был ленивым и очень обрадовался, что теперь можно, не наклоняясь, собирать с земли ящериц, жаб и лягушек, необходимых для изготовления приворотного зелья и амулетов «григри».

Увы, счастье не бывает безоблачным, и жители Мбассикро, оставшиеся без дороги, не замедлили устроить Айсату скандал. Айсату спрятала мешок с дорогой в угол хижины и не выходила оттуда, боясь, что дорогу украдут. Все ругались и осыпали ее упреками. И в конце концов, чувствуя, что дело может обернуться плохо, она решила уйти к Белым Людям и однажды ночью положила мешок на голову и ушла или, как теперь говорят, «направила дорогу» в город.

По пути она срывала с деревьев фрукты — у них, как известно, очень вкусная мякоть. Айсату спустилась к лагуне и отвязала лодку. Она плыла восемь дней и девять ночей. Лагуна была ей незнакома, и где находится город, она тоже не знала. Но в поселке она часто слышала, как все говорили, что город — «там», не могли же все поголовно ошибаться. И правда, однажды утром она увидела довольно узкую полоску воды, на одном берегу какие-то строения из цемента, на другом — хижины. Вскоре ее лодка уткнулась в песок африканского берега. Ее тут же окружили со всех сторон.

— Где живет Брахима? — спросила она.

На берегу было, по крайней мере, пятнадцать Брахим, и каждый из них знал еще двадцать, но все поняли, что тот, кого она искала, был мбасси, потому что в ней самой сразу распознали мбасси, и торжественно, в окружении людей, со своим мешком на голове, она предстала перед вождем племени.

Вождь Мамади, этот старый пройдоха, поселился здесь очень давно. Он был обладателем концессии[156], огороженной забором из бочарных досок, и красивого домика, тоже из досок, на которых можно было прочесть: «К.Т.О.А. — Не кантовать» и «Вестингхауз — верх — низ», покрытого листовым железом. У него было много жен и множество детей.