Сказки города

Как-то раз Сашка покусал незнакомую девушку. Не потому, что выпил, а потому, что заболел, а лекарства ему не помогали. У вампиров же все не как у людей. А девушка на следующее утро защищала диплом, и защитила его на четыре, потому что у нее кружилась голова и поднялась температура.

Сашке было очень стыдно. Он принес ей букет цветов, но цветы сразу завяли. Потому что Сашка – вампир.

После занятий мы вчетвером отправились к Наташе. Она недавно стала мамой и очень звала в гости, а мы – это Клякса, Марина с Егором и я. Мы выбрали самый большой торт и пришли.

Наташа сияла.

– Смотрите! – сказала она с порога – Под дверью нашла.

На столе стояла целая корзина с журавликами. И у всех на крыльях было написано «Поздравляю!»

У Наташи мы просидели до самого вечера. А вечером я пошла к Сашке. То есть мне очень не хотелось и было страшно, но завтра ждал зачет, а готовиться было не по чему.

Дверь открыла тетя Света, Сашкина мама.

– Ой, как хорошо, что ты зашла! У меня все кипит, а надо срочно на почту слетать, пока не закрылась. Посидишь?

– Посижу. А…

– А Сашка где-то носится. Конспект твой у него в комнате на столе. Я скоро!

Тетя Света накинула пальто и выпрыгнула в окно, прямо в ветер. А я убавила огонь под кастрюлями и пошла в Сашкину комнату. Очень не хотелось, но Сашка мог сегодня не вернуться, а конспект…

В комнате были журавлики. На полу, на кровати, на столе, на книжных полках, даже на потолке. Красивые, разноцветные, большие и маленькие, не законченные, смятые, под бумажными обрезками…

– Привет – сказал Сашка. Он стоял на пороге и смотрел на меня, а мне стало стыдно.

– Я хотела конспект забрать… – сказала я.

– Ага. – Сашка вытащил из-под журавликов тетрадку, протянул мне и вдруг произнес – Есть поверье, что если сделаешь тысячу журавликов, твое желание исполнится. Только у меня не получается. Я все раздариваю и сбиваюсь со счета.

А я взяла тетрадку и почему-то спросила:

– Хочешь, я тебе помогу? Это же ничего, если тебе помогут?

Зачет мы с Сашкой не сдали. Но это все ерунда, потому что утром в Сашкиной комнате была ровно тысяча журавликов, а последние десять получились из конспекта. И Сашку я больше не боялась. Ни капельки. Потому что глупо бояться человека, который верит в тысячу журавликов. Даже если он вампир.

Камера движется

Камера движется снизу вверх, кадр пляшет солнечным зайчиком на ботинках, бежит по столу, ныряет в кофе. Голос за кадром:

– Знаешь, иногда мне кажется, что весь этот мир построен специально для того, чтобы в нем умирать. Будто люди приходят сюда только за этим. Как на глупые светские вечеринки. Приходят, отмечаются, дескать, вот они мы, мы здесь были, а потом бегут домой, или на свидание, или в библиотеку, в общем, туда, где им хорошо.

Кадр бежит по длинным белым пальцам, чуть задерживается на кольцах, взлетает по рукаву. На рукаве медленно ползет вверх гусеница-землемер. Рукав принадлежит темноволосой смуглой девушке (Еве). Она сидит вполоборота к камере и рассеяно слушает говорящего. Его пока не видно, но у него глубокий, сочный голос.

– Смерть – наша конечная точка. Венец всему и все такое. Не выполнение предназначения, не исполнение мечты – просто смерть. Некоторые вот умирают сразу после рождения. А некоторые ведут настолько скотский образ жизни, и умирают в таком состоянии личности, что даже мысль о предназначении выглядит смешно. Зачем они были? Выходит, для того и были, чтобы умереть. А мы зачем?

– Может,чтобы просто быть?

Камера перелетает с девушки на ее собеседника (Николая). У него лицо светского теоретика, клубного Базарова. Он удивлен тем, что его перебили. Девушка продолжает:

– Из всего, что ты говорил, мне понравилось только одно – что за всем этим есть место, где нам хорошо.

Молодой человек усмехается:

– То, что я говорю, не должно нравиться, это…

И вот еще что. Если сравнивать все это с глупой вечеринкой. Ведь кто-то же нас сюда позвал. Кто-то хотел, чтобы мы пришли, кому-то мы нужны. Извини, что перебила.

Николай закуривает сам и прикуривает Еве, кадр цепляется за нее. Она ищет в мобильнике чей-то номер, какое-то время смотрит на него, потом нажимает «набрать» и медленно подносит телефон к уху. У нее странное выражение лица, одновременно суровое и смущенное.

– Кому ты звонишь? – спрашивает Николай.

Ева бросает в его сторону короткий взгляд и сбрасывает вызов.

– Не важно. Не дозвонилась.

Камера отходит назад, и становится видно, что они сидят за столиком кафе. Оператор пятится сквозь зал, кадр постепенно расширяется, захватывает часть помещения, окутывает соседние столики, люди за ними замирают, камера пролетает сквозь окно. Мы видим, что на стекле капли дождя, а на улице – осень. Камера летит дальше, где-то на уровне пятого этажа, и казенный голос на фоне повторяет: «Абонент временно недоступен… недоступен… недоступен…»

Камера проносится над парком, там на спинке скамейки сидит светловолосый молодой человек в яркой осенней куртке (Сергей). Он курит. Не смотря на дождь, он не промок.