Сказки и были Безлюдных пространств

— Есть, Гулька, есть. Только скворечники их прячут внутрь, когда бегают в траве. Им четыре лапы не нужны, чтобы бегать, не зайцы ведь… А чтобы спускаться с высоты руки были нужны. Даже больше, чем ноги… А с ногами вышло не всё, как хотел Санька. Он думал, вырастут ноги, как у ребятишек, а получились птичьи лапы. Это и понятно: руки-то скворечникам были известны человечьи, те, что их строили, а ноги они знали только такие, как у скворцов. Вот и стали скворечники, будто крошечные избушки на курьих лапах. Не совсем на курьих, но похоже… Первым обратил на это внимание самый маленький и самый молодой по возрас­ту скворечник Ерошка.

— Он даже песенку сочинил, да? — опять сунулась Лелька.

— Да. Вот такую.

Мы избушки-лилипуты,
Но на месте не стоим мы.
Мы, конечно, не обуты.
Но зато неутомимы.

Мы не будем на насесте,

Словно куры, спать все ночи.
Будем мы шагать все вместе
В те края, куда захочем!

Вообще-то полагается говорить не «захочем», а «захо­тим», но он был еще не очень образованный. Зато он любил сказки…

Но песенка — она уже потом. А когда все скворечники спустились на землю, они собрались на лужайке за город­ским рынком, спорят, что делать дальше, а Брошка выбрал секунду тишины и говорит:

«Послушайте! Ну, пожалуйста!.. Надо нам на наших пти­чьих ногах идти в леса и поля!»

Многие засомневались, заворчали. Мы, мол, жители го­родские, к дикой природе непривычные, что там, в лесах и полях, делать-то? А Брошка им:

«Как что! Будем квартиры предлагать всяким мелким жи­телям: полевым мышам, болотным лягушкам, диким пчелам да пичугам! Разве плохо?.. А еще слышал я, — говорит Брош­ка, — что на ромашковой поляне позади дальнего елового леса живет избушка на куриных ногах. Раньше в ней занима­ла жилплощадь вредная старуха с протезной ногой, но потом то ли померла, то ли уехала в дом для престарелых, а избушка осталась сама по себе. И, чтобы не скучно было, начала, как взаправдашняя курица, нести яйца, из которых вылупляются избушата. Их там у нее целый выводок. Избушка эта добрая, не то что ее бывшая бабка. Попросимся, может, примет нас в семью…»

Некоторые спрашивают:

«А зачем нам это?»

А Ерошка говорит:

«Ну, тогда у нас будет мама… как у маленьких скворчат мама-скворчиха…»

Вот они и пошли. Некоторым понравилось Ерошкино предложение (и Саньке тоже), а другие просто так, за компа­нию. Добрались до ромашковой поляны и прижились там, перемешались с избушатами, стало уже не понять, кто отку­да. И начали потом размножаться, расселяться по разным лесам, лугам и окраинам. Но не по всяким, а где есть для них подходящие условия…

— Какие? — таинственным шепотом спросил Ванюшка.

— Ну… особые. Где их не обижают всерьез. Играть с ними можно — в пряталки, в охоту, в догонялки, — а обижать нельзя. Это вредит не только им, а даже и Пространствам… И живут в этих скворечниках всякие разные существа. Не только обыкновенные, но и редкие. Например, гномы самой маленькой породы, говорящие кузнечики, Дюймовочки, чер­ные жуки-астрономы и много еще кто. Все, кто не боятся, что дом их часто бегает с места на место. А некоторые скво­речники никакого населения внутри не держат, живут сами по себе. Дружат с зайцами, с большими гномами, с говоря­щими воронами… А в ясную ночь, в полнолуние, или, наобо­рот, в яркий такой полдень, если только кругом нет посто­ронних, скворечники собираются на лужайках и устраивают пляски, водят хороводы… Но это не всегда, а перед какими-то важными событиями…

— Перед какими? — спросил бледный тихий Валерчик.

— Этого никто не знает… Может, они и сами не знают, а только чувствуют. Ну, например, как здешние зайцы чувст­вуют грозу или путаницу между понедельником и вторни­ком…

— Смотри-ка, — шепотом сказал Артем скульптору Во­лоде. — У Пространств уже есть свой фольклор.

— Это, скорее, не фольклор, а попытки объяснить кое-какие явления, — шепотом возразил Володя. — Я, кстати, слышал… от одного тут… что в пустых скворечниках не про­сто пустота, а частичка Безлюдных пространств. И эти лихие избушата разносят Пространства по тем землям, куда мигри­руют.

— И… ты веришь в это?

Володя пожал плечами. Потом шепнул что-то очкастому Костику, тот убежал и очень скоро вернулся с гитарой. Воло­дя взял гитару, сел неподалеку от Артема. Тонкими сильны­ми пальцами перебрал струны. Сыграл переливчатую мело­дию (у Артема охнуло сердце). Запел дребезжащим голосом:

Да-ри, да-ри
Да ай, да ай,
Да… ай…

Ночь настала,

Природа вся устала,
Играли мы весь день-деньской,
Пора нам на покой…

Да-ри, да-ри,

Да… ай…

Пусть звезды ярко светят,

Они нас не заметят,
Во сне ты будешь, как в раю,
Да баю-баю, баюшки-баю…