Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки

В чукотских сказках о сиротах герой часто подвергается угнетению со стороны своих дядьев-насильников, лишь один из которых заступается за него. В сказке «Сирота» (№ 30) герой помогает своему доброму покровителю-дяде отнять у вредоносных кэле похищенную жену. Чудесными помощниками сироты выступают травинка, напутствующая его на подвиг, и сделанная дядей стрела, указывающая путь в логово кэле. В сказке отражаются космогонические представления о границе света и отверстии в земле, через которые видны горы иного мира, где обитают вредоносные кэле. В основе сказки «Белая медведица» (№ 63), повествующей о сироте, жившем со своей бабушкой, лежит распространенное у приморских жителей Чукотки мифическое предание о брачном союзе охотника и белой медведицы. Здесь вместо охотника выступает сирота, которого уносит в море на льдине и которого спасает чудесным образом белая медведица. В благодарность за спасение сирота женится на медведице, которая, сняв шкуру, становится белотелой женщиной. Рождение медведицей двух сыновей — человека и медвежонка, а также фантастические похождения героя-сироты в стране белых медведей — все это свидетельствует о мифологической основе ранних сказаний о сироте, связанных с анимистическими и тотемическими представлениями.

В сказаниях о сироте позднего периода с особенной силой подчеркивается их социальный аспект, отражающий новые общественные отношения, возникавшие в связи с зарождением имущественного неравенства среди приморских охотников и оленеводов. Морально-этические нормы, сложившиеся в условиях первобытной общины, претерпевают в новых условиях существенные изменения. Героические подвиги обретшего силу сироты теперь направлены на искоренение насилия и несправедливости, чинимых старшинами и богачами-насильниками.

Чукотские и азиатско-эскимосские сказки о сироте трудно дифференцировать по принадлежности их тому или иному народу. Сказки на один и те же сюжеты бытуют как у чукчей, так и у эскимосов. Это объясняется как многовековой общностью материальной и духовной культуры приморских жителей — азиатских эскимосов и чукчей — и их тесными хозяйственными и культурными контактами с чукчами-оленеводами, так и причинами конвергентного развития в одинаковых экологических и социальных условиях существования этих народностей. Большинство сказок о сироте, записанных у чукчей, имеют параллели или варианты в фольклоре азиатских эскимосов.

Очень мало сказок о сироте в корякском фольклоре и совсем они не отмечены собирателями в ительменском фольклоре. Данное обстоятельство свидетельствует о возможных истоках этого вида устного творчества в палеоэскимосском фольклоре, поскольку сходные сюжеты отмечаются в ранних мифических преданиях у различных территориальных групп эскимосов Аляски, Канады и Гренландии.

В фольклоре палеоазиатов Чукотки и Камчатки выделяется жанр героических сказаний, развившийся, как и сказки о сироте, в период разложения первобытнообщинных отношений и становления социальной дифференциации у аборигенов этих северных окраин. Героями этих сказаний выступают сильные и отважные люди, воины и охотники, юноши и женщины, ведущие борьбу со своими обидчиками, захватчиками, которых непременно побеждают. Идейная сущность героических сказаний выявляется, например, в темах борьбы с пришельцами-таннитами, борьбы между отдельными богатырями, мирного решения конфликтов, призыва к миру между племенами. Морально-этическая сущность героических сказаний выражается в личном примерном поведении героя, в установлении справедливости, в наказании обидчиков. В сказаниях этого типа дается подробное описание военной и физической подготовки воина и охотника, поединков героев враждующих сторон, рисуются картины сражений при помощи луков, копий и пращей, преследования и уничтожения противника, захвата пленных и имущества. В отличие от мифических преданий, волшебно-мифической и волшебно-героической сказки героем этих сказаний выступает обыкновенный человек, наделенный физической силой, смекалкой. Он выступает защитником своего семейного очага, своего племени. Борьба между героем и враждебными ему силами совершается без участия чудесных помощников. Волшебное начало служит здесь лишь для наделения героя гиперболической силой, с помощью которой (но без участия чудесных помощников) он поражает превосходящие силы врагов. Главная сюжетная линия героических сказаний имеет конкретную историческую основу.