Сказки из омшаника

– Егор остался со мной добровольно, он относится ко мне, как к сыну, несмотря на то, что я с ним сделал. Остальные слуги, его братья, поэтому не бросают нас. А Нана… я не знаю где она. Быть может её душа давным-давно возродилась в новом теле и счастлива, – Ян тяжело вздохнул.

С наступлением вечера запах вареной лягушки перестал стоять у Копы в горле, и она поняла, что сильно проголодалась. Слуга поставил перед ней вполне аппетитный куриный рулет и гречневую кашу. Копа стала уплетать всё со стола за обе щеки, пока не поняла, что Ян странно смотрит на неё.

– Ты жива, – сказал он с радостью. – То, как ты ешь, выдает то, что ты чувствуешь, что ешь.

– И что с того? – пробубнила Копа с набитым ртом.

Вдруг он резко вскочил из-за стола и подбежал к Копе. Встал на одно колено и сжал её ладони в своих.

– Лина, обещай мне радоваться каждому лучу солнца. Я понимаю, это трудно, ценить то, чего много, но обещай мне наслаждаться каждым днем! Я бы многое отдал, чтобы иметь возможность обгореть под солнцем или пробежать под дождём, а потом лечиться от насморка, или выйти на мороз и продрогнуть до костей, или…

Копа попыталась высвободить свои руки.

– Я обещаю, – ответила она и улыбнулась. Эта тёплая улыбка предназначалась только ему, и граф просиял от счастья.

Пуховая и Махровая стали кидать в Рамона салфетки, и Ян предложил всем разойтись по своим покоям для отдыха.

В это время Ага не понимала, что с ней происходит. Одно было ясно, что-то не так. Она оказалась взаперти тесной железной камеры со стенами, раскалёнными докрасна, и одним окошком, в которое подбрасывала поленья, целясь прямо в Агнию, женщина с двумя косичками. Её лицо показалось знакомым. И Ага вспомнила, что именно эту особу они видели в котелке, когда варили уху.

«С каких пор я ем дрова?» – подумала Ага, набрасываясь на поленья и чувствуя, что умирает от голода.

Катя постоянно бормотала сама с собой, и Ага услышала её сердитые слова про всадника апокалипсиса, которого необходимо сжечь.

Копа устала от пережитого накануне и погрузилась в сон. Вдруг она услышала тихий, но настойчивый стук. Дверь приоткрыл Ян.

– Не бойся. Можно войти? У меня мало времени убедить тебя в своей правоте.

– Я никого не боюсь, даже убийцу! – проговорила Копа, усаживаясь на кровати и закрываясь одеялом до подбородка.

Тень отчаяния накрыла лицо Яна, но во мраке девушка этого не заметила.

– Вчера ко мне приходили ангелы и сообщили, что срок пребывания моей души здесь закончится, если живая девушка поможет мне спасти мир от двух злых носков, в которых вселились демоны. Поэтому я молю тебя о помощи, – с этими словами Ян зажёг свечу на прикроватном столике.

– Ну, ты и наглец, – рассмеялась Копа ему прямо в лицо. – Нет, ты продолжай, мне даже интересно. Каким же образом необходимо помочь тебе?

– Лина, я думал и пришёл к выводу, что твои друзья, Зор и Агния, уже не существуют на белом свете. Носки всё знают и не волнуются об этом. Подумай, почему они так беззаботно продолжают играть и развлекаться? Ты следующая в их списке. Вы слишком много знаете, чтобы оставлять вас в живых.

– Ян, это ты украл носочки. Ты убийца, лжец и предатель.

– Заметь, я этого не скрываю. Я рассказал тебе всю правду о себе. Но как часто именно те, кто на вид кажутся беззащитными, готовят против нас подлость. Прошу тебя, подумай о том, что я сказал.

Граф открыл дверь, чтобы выйти, но обернулся и сказал на прощание:

– Спаси мою душу, молю тебя.

И закрыл за собой дверь.

Копа облокотилась на изголовье кровати и задумалась. Зор стал зарей, а Агния огнём. А ведь, действительно, Яну не под силу сотворить такое с её друзьями. Теперь она точно знала, что всю ночь не сможет уснуть.

Граф не сразу направился в свои покои, он спустился на первый этаж и снял с ели игрушечный шарик, к которому привязал красные нити, снятые с носков. Положил елочную игрушку в просторный карман своего халата и ещё долго смотрел в окно.

Зор не понимал, движется он или нет, но планета, по-видимому, крутилась. Тот домик, огонек в котором казался ему до боли знакомым, уехал за горизонт в темноту. Теперь Зор отчетливо видел свой дом и двор в селе Дворцы. По дороге идёт его дедушка Окул и несет ёлку. Зор хотел крикнуть ему что-нибудь, но ничего не получилось.

«Кажется у меня остались только глаза», – подумал он.