Сказки из прошлого. Книга I

– Генрих, – тихо позвал голос женщины своего сына, – скажи мне, зачем священник приходил? Я умираю?

– Нет, что ты, мама, тебе еще не время, святой отец читал молитвы во имя твоего выздоровления. Бог с нами! – сбивчиво и неуверенно ответил мужчина, украдкой смахивая скупую слезу. – Ты обязательно выздоровеешь, ты идешь на поправку!

– Спасибо, сын. Я воспитала тебя любящим и воспитанным, потому что твоя ложь именно такая.

Женщина вздохнула, и приступ тяжелого кашля снова сковал ее высохшую грудь, не давая возможности дышать.

– Анна! Врача! Быстрей!!! – закричал Генрих сиделке.

И многочасовой процесс снятия приступа снова принес успех, Маргарита задышала ровно, насколько это было возможно в ее состоянии, и уснула.

– Ваше Высочество, – обратился врач на латыни к Генриху, – я вынужден вас предупредить, что следующий приступ может быть последним. Извините. Я делаю, что могу и больше. Ваша мама не обладает необходимыми силами, для того чтобы справиться с этой болезнью. При всем моем уважении к вам, вынужден вас огорчить. Извините еще раз.

Врач ушел, а душа Генриха рвалась на части изнутри от боли и беспомощности. Он тихо вышел из комнаты и приказал запрячь ему коня.

Он долго скакал на всей скорости, не разбирая дороги, оставив охрану и помощников дома. Он хотел скакать так быстро, чтобы догнать и опередить свою боль, ускакать от нее далеко и навсегда. Но чем дальше он скакал, тем больше он понимал, что боль, она не впереди, и не сзади, и не слева. Она – внутри. И она точно также вместе с ним скачет на бешеной скорости, загоняя коня в пену.

Генрих остановился, привязал коня возле реки, полил на него водой и упал на траву среди высоких деревьев. Он горько зарыдал теми слезами, которые давно душили его и заставляли быть стойким, сильным и уверенным, как подобает быть настоящему мужчине. Он понимал, что его мама неизлечимо больна, но этой мысли не находилось места в его голове. Все его нутро сопротивлялось, как могло, до зеленой рвоты и крика, переходящего в истерику.

Плач утих, и осталась боль. «Бог с нами. Бог. Бог? Ты же с нами, почему ты так поступаешь? Или тебя придумали священники, чтобы пудрить нам мозги и вытягивать из нас деньги? А?! Ты слышишь меня? Бог! Где ты там спрятался, в каком уютном местечке, почему ты не помогаешь? Вранье! Все вокруг одно вранье! Нет ничего, нет никого, есть только я и моя умирающая мать!.. – кричал на весь лес Генрих. Слезы снова покатились из его глаз, закатываясь в уши, рот и под рубашку. А небо было спокойным и чистым, лучи солнца пробивались сквозь кроны, нежно касаясь Генриха и блестя на его слезинках.

– Эй, – послышался голос вблизи, – у вас все в порядке?

Генрих так провалился в собственные мысли, что не сразу понял, что с ним кто-то разговаривает. Очнулся, когда перед ним вырос женский образ, созданный из белых волос и красного платья. Зеленые глаза, украшавшие длинноватое лицо и нос с горбинкой любопытно впились в него.

– У вас все в порядке? – повторил женский голос.

Генрих подскочил и встал при виде женщины, спешно отряхнулся от опавших листьев и стер остатки слез с лица.

– Что вам нужно? – грозно спросил он девушку.

– Ничего, – ответила уверенно она, – просто вы лежали и громко кричали, я подумала, что вам нужна помощь.

– А чем вы можете мне помочь? – ядовито сказал Генрих.

– Ничем. Но вдруг, вы уже умерли, я бы забрала вашу одежду и деньги, – с улыбкой сказала девушка.

– А вы дерзкая, – сказал Генрих, – и бесстрашная. Что вы делаете одна в таком дремучем лесу? Медведя не боитесь? Или разбойников?

– Нет. Неизвестно, чего больше нужно бояться, умереть от голода дома или в лесу от беды. А так, будут сегодня грибы на ужин. Ладно, если у вас все в порядке, то я пойду, скоро темнеет.

Девушка взяла корзину и стала удаляться среди деревьев. И вот ее образ почти исчез в спускающемся сумраке леса, как неведомая сила подняла Генриха и отправила его вслед за ней. Он сел на коня и быстро догнал ее.

– Постойте! – спрыгивая с коня, окликнул ее. – Вы кто? Я вас провожу до деревни.

Девушка улыбнулась и сказала: – Я, Адель. Зачем вам провожать меня, я тут все знаю, и меня все знают, через пару верст я буду дома.

Ее глаза снова засветились зеленым блеском, что непроизвольные мурашки пробежали с головы до ног Генриха, и его решение проводить ее стало еще увереннее.

– Судя по вашей одежде, вы состоятельная личность, – сказала Адель, шагая по еле видной тропинке, заросшей кустарником и травой, – что вы делали в такой лесной глуши? Неужели грибы собирали?– насмешливо сказала девушка.

– Ваша дерзость и, вправду, безгранична, раз вы понимаете мой статус и позволяете себе усмешки надо мной. Но меня удивляет, что я не злюсь на вас. Я гулял, мне нужен был свежий воздух и тишина.

– А что, в господских палатах вам не предоставляют такую возможность? И где ваша охрана. Или вы тоже не боитесь медведя? – продолжала ерничать Адель.

– Нет, не боюсь. Есть вещи страшнее медведя. И от медведя можно защититься, а от безысходности нет. Почему я вам все это рассказываю?