Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые (СИ)

- А она над ними трясется, - пискнула маленькая девочка, - особенно над звездным платьем. Прежде чем до него дотронуться руки с щелоком вымыть надо.

- Не слыхали, где тетка Марфа?

- Здоровая, толстая? Да в кузне, молнии кует.

- Ах лодырюги, только и умеете языками молоть, - послышался визгливый голос, самой Коварны не было видно. Женщины и девочки подхватили ведерочки и побежали по своим делам, попрятались в облаках.

- А ты, негодная, первый день работаешь и туда же...Забылась, лапотница. Не у себя в деревне.

Гостюшка заспешила в покои госпожи, сунулась было в кладовочку, ухватила метлу, но метла не давалась, кололась прутьями.

- Поставь на место, - велела Коварна, - это моя метелка, я на ней по ночам летаю.

Гостюшка оторопела:

- Так ты ведьма!

- А ты как думала, - расхохоталась старуха, - кто еще заблудших путников в сети ловит, в рабы к себе забирает? Кто всех обманет, чтобы царствовать на Руси? Пойду гляну, как новая раба молнии кует.

Коварна ушла, Гостюшка осталась в тереме одна. Высокий бело-голубой свод поддерживали витые столбики. На столике перед трехстворчатым зеркалом стояли бутылочки, склянки, лежал костяной гребень. Гостюшка заглянула в зеркало и расхохоталась, увидев конопатую девчонку, показала ей язык, сделала нос, но, вспомнив о наказе хозяйки, принялась мыть и чистить.

Когда все в покоях сверкало и блестело, а сама Гостюшка еле держалась на ногах, вернулась старуха.

- Хорошую рабыню я себе добыла, - довольно потерла она руки, - сильная, спорая, молотом как мужик размахивает.

Сморщив нос, Коварна провела пальцем по столику:

- Не очень-то старалась. Сегодня еще прощу, а уж в следующий раз не жди от меня милости, высеку. А сейчас подай мне звездное платье, вот-вот Ветерочек мой дружочек прилетит. Что смотришь? Вон там за занавеской висит.

За бледно-голубым пологом на крючках висели платья Коварны.

- Да поосторожней, не порви, такого платья ни в одной лавке не купишь, из звездного света оно соткано.

Гостюшка замерла от восхищения: платье было расшито маленькими звездочками, они загорались и гасли, голубые, розовые, зеленоватые. Невесомое платье само соскользнуло с крюка на руки девочки.

Коварна уже стояла в длинной белой рубашке. Распущенные седые волосы старухи падали до пола. Коварна вытянула худые жилистые руки, нырнула в платье, а вынырнула черноокой красавицей. Довольная, дотронулась гладкой рукой до упругих щек, намотала на тонкий пальчик смоляной локон и хохотнула:

- Люблю это платье, оно как-то свежит. Жаль поизносилось, боюсь лишний разок и надеть. Что стала, рот раскрыла? - грубо крикнула Коварна на Госюшку, - пошла отсюда, негодная.

Гостюшка кинулась было бежать, но на пороге была сбита дюжим молодцом. Копна вьющихся непослушных волос молодца развевалась.

- Коварнушка! - крикнул молодец, раскрывая объятия.

- Ветерочек, - проворковала Коварна, - где был, что делал?

Спрятавшись за пологом, девочка рассматривала занятного гостя.

- По морю сегодня гулял, волны поднимал, корабли топил.

- Ах, ветерочек, милый дружочек, ты с моим облачным теремом не шути, не играй, в дальние страны не уноси. Ложись ко мне на колени, я твои буйные волосы причешу.

Коварна села на широкую скамью, обитую бархатом, Ветер лег ей на колени, и старуха

начала чесать костяным гребнем густые спутанные волосы Ветра, он сонно прикрыл глаза:

- Отдохнуть что ли?

- Отдохни, поспи, - ворковала Коварна, - был буйный ветер, стань ласковым ветерком.

...Дни бежали. Одно развлечение было у девочки: прокатиться по радуге. В это время можно было перекинуться словцом с женщинами и девочками. Они, хотя и выполняли тяжелую работу, но были вместе. Каждый раз, подбегая к радуге, девочка смотрела на черную тучу, в которой грохотало и сверкало.

- Марфа, верно, там, - шептала Гостюшка.

Земля с облака казалась далекой и чужой. Все реже вспоминался родной дом, голос матери, поначалу будивший чуть ли не каждую ночь, становился все глуше, тише, пока совсем не исчез. Бывало, за день Гостюшка о доме ни разу и не вспомнит, порой она думала, что всегда жила у Коварны на облаке.

В покоях Коварны перегородки были словно из белых кружев, стены завешаны тканью. Нужно было оттереть до блеска каждую завитушку, листочек и шишечку на перегородке, пройти по всем складочкам ткани, потому что одна-единственная пылинка приводила Коварну в бешенство. Волосы старухи начинали тут же свиваться в тонкие плети и сечь по ногам. Гостюшка перетряхивала постель старухи, взбивала легчайшую перину, чистила хозяйкины туфли, на которых никогда не было и крохотного комочка грязи, мыла безупречно чистые полы, стирала белье, развешивая его потом позади терема на веревке. Давно научилась девочка легко взбираться по радуге, иной раз под старухиным приглядом варила кисель, что давал легкость телу.

Как-то Коварна сидела у трехстворчатого зеркала. Солнечные зайчики вспыхивали на гладком стекле, прыгали по баночкам и флакончикам на столике.

- Кыш, кыш, - ругнулась старуха и затрясла на зайчиков рукавом. Коварна расчесывала седые волосы и любовалась на свое отражение.