Сказки летучего мыша

Около девяти часов утра несколько свидетелей видели, как неизвестные люди в форме и с оружием остановили два междугородных автобуса, двигавшихся со стороны Гатчины. Остановили около фабрики «Торпедо», сели внутрь. Автобусы покатили в сторону «Графской Славянки». Через двадцать минут Чагин вышел в эфир на волнах милиции, МЧС и ФСБ. Объявил, что на территории бывшего графского имения у него находятся восемьдесят девять заложников, которые при любых попытках штурма будут уничтожены.

Как выяснилось чуть позже, в захваченных автобусах оказались школьники из Новгородской области — приехали на трехдневную экскурсию по Петербургу и пригородам. Вчера осматривали Петродворец и Гатчинский музей-заповедник, там же переночевали в туркомплексе, с утра отправились в Павловск и Царское Село… И напоролись на бойцов «Рапиры».

Завертелась обычная в таких случаях карусель. Первыми на место прибыли подчиненные Мельничука и СОБР. Чуть позже подтянулись эмчээсовцы. Затем начали подъезжать спецназовцы других силовых ведомств.

Тогда же у подполковника и родился его дерзкий план: начать для отвода глаз переговоры — и тут же, не дожидаясь их результатов, неожиданно атаковать. Пока люди Чагина не успели закрепиться, окопаться и заложить заряды (если таковые имеются) в помещении, где содержат захваченных.

План был не столь уж авантюрным и нереальным — рельеф местности позволял незаметно подобраться со стороны речки почти вплотную к развалинам. Специалисты по освобождению имелись, недавно в районе успешно прошли учения, отрабатывавшие как раз такой вариант.

Сводный штурмовой отряд из собровцев и минюстовского спецназа уже выдвинулся на ударную позицию… Но тут в высших сферах наконец пришли к решению — кому руководить операцией. И прибывший генерал Старцев немедленно отстранил Мельничука и отменил все его приказания.

— Что требует Чагин? — спросил Кравцов.

Ответил ему подполковник:

— Сто миллионов долларов, вертолет и воздушный коридор на Кавказ — с безопасными пунктами дозаправки. Никто ему такого не даст, понятно… Будут торговаться до упора, увещевать, устроят телешоу на всю страну… А когда кто-нибудь на самом верху примет решение, возьмет ответственность на себя и отдаст приказ — пойдут на штурм. К тому времени Чагин установит растяжки во всех щелях и лазейках, прикроет огнем все подходы… И трупов будет больше, чем спасенных. Но Старцеву плевать…

— Не пойму я Чагина, — задумчиво сказал Василий. — На что рассчитывает? Неужто сам верит в эти миллионы?

— Миллионы ему не нужны, — покачал головой Кравцов. — Думаю, сказка про доллары для его людей, чтобы не задумывались, не задавались ненужными вопросами… А Чагину нужны школьницы. Девочки. Девственницы.

Мельничук, уже подносивший фляжку ко рту, не закончил движение. Аккуратно завернул винтовую пробку. Сказал жестко:

— По-моему, господин писатель, вам пора рассказать всё.

Что рассказать? О сне, привидевшемся сегодня в камере для задержанных? О жившем три века назад маге и чернокнижнике, какая-то часть сознания которого существует и поныне? О поколениях своих предков, готовивших освобождение хозяина?

Кравцов сказал:

— Есть подземный ход, ведущий из Антропшинских катакомб во дворец. Можно неожиданно зайти в тыл Чагину.

— Все входы в катакомбы перекрыты. Взорваны… — вздохнул подполковник. — Разбирать завалы — на месяц работы.

— Не совсем так. Остался один отнорок, в свое время незамеченный. И есть подробный план лабиринта.

Мельничук помолчал, переваривая информацию. Неприязненно посмотрел на Кравцова, процедил:

— Стоило рассказать это мне вчера… За час бы с отморозками разобрались. А так — новая звездочка Старцеву на погоны. Да ладно, что уж теперь… — И подполковник решительно распахнул дверь машины.

10

Эсэсовцы были мертвы — все семеро. Четверо из них лежали на каменном полу, двое сидели на деревянных ящиках, окрашенных в защитный цвет, с удобными железными ручками для переноски. Еще один стоял — прислонившись к штабелю точно таких же ящиков. Похожих штабелей здесь, в обширной протяженной пещере с низкими сводами, было много, очень много…

А еще в пещере горел свет — десятка два тусклых электрических ламп. Алекс мог бы удивиться долговечности освещения, если бы не потерял способность удивляться.

Почти не хромая, он подошел к одному из сидевших трупов. Пожалуй, этот фриц был тут за главного — офицерская форма, кобура на поясе… Именно к ней потянулся Алекс. Утратившие чувствительность пальцы долго не могли справиться с застежкой, но справились-таки… Пистолета в кобуре не оказалось.

Шляпников почувствовал легкую тень сожаления. Если доведется когда-либо оказаться наверху, портативная стреляющая игрушка пригодится. Захваченный в больнице пистолет выпал из кармана куртки, изодранной в клочья, — Алекс не заметил, где и когда.

Да видно не судьба… Алекс отвернулся, потеряв интерес к мертвецу. Ему никогда не было суждено узнать, что когда-то тот звался оберштурмфюрером Зейдлицем и слыл весьма исполнительным офицером — но так и не сумел выполнить последний в своей жизни приказ…