Сказки Малышки Жюли (СИ)

Анри задумался. Было видно, как юноша мечется между своим долгом и состраданием к чужому горю. Ему казалось абсурдным вести людей, которых он видит впервые в жизни, к Хранилищу, где покоятся все человеческие радости, все горести, все пороки и добродетели — их воспоминания, — но с другой стороны… Чуткое сердце подсказывало, что незнакомцам можно доверять, что им нужно доверить тайну всего Горевиля.

— Я поклялся, что никто, кроме моего преемника, не узнает, где хранятся тиуны… Придётся мне нарушить клятву, — решился он, наконец. — Но сначала нужно закончить работу здесь — негоже оставлять тиуны несобранными.

С помощью Доктора и Патрика Анри быстро собрал все оставшиеся золотые кусочки.

— Теперь можно отправляться в путь, — сказал он, когда последний тиун упал в кожаный мешочек. — Но идти придётся долго.

— Зачем идти, когда можно полететь? — резонно заметил Патрик, кивая на дилижанс.

Не прошло и минуты, как пегасы опустились за чертой города — пешком на дорогу ушло бы полдня, — в месте, указанном Анри: на поляне в центре густого ельника.

— Что-то не вижу я гор золота, скопившегося за столько лет, — повертел головой Патрик, когда выбрался из дилижанса вслед за Тиуном. Тем временем Доктор спустился с козел и привязал пегасов к ели.

Анри лишь усмехнулся и подошёл к трухлявому пню, вокруг которого дорожками росли опята. Трижды стукнув по правому боку пня, Тиун с силой потянул на себя еловую лапу, свисающую аккурат над его головой. Что-то ухнуло, заскрежетало, приводя в действие хитроумный механизм, и земля разошлась, открывая перед людьми вырубленные в породе ступени. Анри спустился на пару ступеней вниз и обернулся:

— Идёте?

Доктор и Помощник одновременно кивнули и начали спускаться в таинственное подземелье.

— А фонарик никто не взял, нет? — поинтересовался Патрик, предчувствуя, что электричество тут ещё не изобрели, и под землёй тьма кромешная. — Ну или факел хотя бы…

Едва только макушка Патрика, шедшего последним, исчезла в туннеле, как земля сомкнулась над ними, надёжно скрывая свою тайну, и Доктор, оказавшись в темноте, подумал, что мысль Патрика о фонарике была более чем уместна. Но в этот момент Анри зажёг свечку и установил на выступе у самого потолка: тёплый желтый свет этой свечки отразился от стен и потолка, замерцал, устремился всё дальше, вглубь подземного коридора, и разгорался всё ярче и ярче — скоро стало светло, как днём.

— Это люминиты, — пояснил Анри. — Их свет позволяет не заблудиться в лабиринте.

Они двинулись по подземному ходу. Доктор Тондресс заметил, что Анри выбирает лишь те развилки и повороты, которые освещены люминитами. Когда же начало казаться, что они бродят по подземелью уже не меньше недели, туннель оборвался, и путники оказались у входа в огромную пещеру: чтобы достичь её дна, нужно было преодолеть не меньше сотни ступеней.

В стенах пещеры были вырублены ниши, в которых хранились холщовые мешки с тиунами; на каждом мешке был выбит порядковый номер. Анри объяснил, что золотые тиуны следует хранить сто лет — только тогда все воспоминания из них уйдут в землю и из золота можно будет снова чеканить монеты.

— Значит, золота двухвековой давности здесь нет? — уточнил Доктор. Он подумал, что неплохо было бы узнать, кто виноват в самом первом исчезновении детей. Когда Анри покачал головой, Доктор потёр переносицу и добавил: — Тогда нам нужны тиуны за последние двенадцать лет.

Анри, поставив высокую лестницу, забрался почти на самую верхнюю её ступеньку и спустил поочерёдно тяжёлые мешки из двенадцати последних ниш.

Трое мужчин уселись за грубо сколоченный стол в центре пещеры и придвинули к себе по четыре первых мешка, в каждом из которых находилось не меньше пятидесяти тысяч золотых тиунов.

«Если нам не повезёт, мы тут состаримся», — подумал Патрик, окинув взглядом мешки. Не тратя времени даром, они принялись перебирать тиуны, и горки золота рядом с ними постепенно росли.

Положив на ладонь очередной кусочек золота, Анри зажмурился от внезапной боли, сдавившей виски, а потом перед глазами вспыхнуло яркое видение: он смотрел на мир глазами женщины, чьи рыжие локоны спадали до самых колен.

Незнакомка шла по улице, неся в корзинке ароматный хлеб и сыр, и все мужчины оборачивались ей вслед, но красавица будто и не замечала этих взглядов. Она покинула город и зашагала по просёлочной дороге, потом свернула в лес, чтобы сократить путь. Высокая осока шуршала о длинную бирюзовую юбку, а солнечные лучи проникали сквозь прозрачную весеннюю листву и путались в рыжих локонах.

Женщина остановилась около ветвистого дерева и обернулась, чтобы удостовериться, что город остался далеко позади и что никто не идёт за ней следом, и превратилась в чёрную ворону. Птица тяжело взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Покружив над лесом, ворона полетела на юг.