Сказки мегаполиса

Сделав над собой усилие, Фатьянов резко развернулся всем корпусом — никого! Лишь невесомые шары тополиного пуха неслышно скользнули по линолеуму вдоль коридора. В полном изнеможении Игорь опустился на диван и достал сигареты.

Зажигалка прыгала в руке, свистя и разбрасывая желтые искры…

2

Молодой прораб Сеня Пенкин готовился начать свой первый трудовой день, как и полагается: планеркой. Перед ним лежала новенькая, купленная по такому случаю тетрадь в коленкоровом переплете. На титульном листе было красиво выведено красным фломастером: «Рабочие планы и задания 6-го ремонтного участка. С. И. Пенкин».

Когда-нибудь эта тетрадь станет бесценной и единственной свидетельницей головокружительной и славной карьеры скромного, никому не известного прораба. Необходимые документы должны быть обнаружены в нужном месте и в нужное время, и всякий умный человек, говорила мама, обязан позаботиться об этом заранее. Сеня открыл чистую страницу и торжественно извлек из обшарпанного студенческого портфеля подаренную ею в честь окончания института ручку «Мицубиси». Будущий начальник не мог позволить себе на важных бумагах расписываться шариковой, копеечной. Каждое кресло требует соответствующей экипировки. Пока — «Мицубиси», придет время — появится золотой «Паркер». А в том, что оно придет, ни Сеня, ни мама не сомневались. Только зевать не надо: полоротых фортуна презирает, деловых — уважает. А деловой человек не тот, который норовит отхватить кусок побольше, а тот, который и копейку умеет в рубль превратить.

Взять нынешнее Сенино назначение. На первый взгляд, хуже не бывает: грязь, пыль, хлам! Сносить клоповники, столетние хибары — радость небольшая. Но ведь можно поглядеть и с другой «кочки», в свете иного «фонаря», к примеру, исторического. И тут также любопытные уголки высвечиваются!.. Город древний, четыреста лет вот-вот стукнет, кто его, спрашивается, населял триста с лишним лет? Мастеровые, ремесленники, купцы и прочие предприимчивые люди. Деньжата водились у всех, а хранились где? Надежных, как нынешние, сберкасс не было, облигаций трехпроцентного займа — тоже, банки в революцию полопались, значит, где?.. Остается предположить: в индивидуальных домашних тайниках. Следовательно что?.. Их нужно обнаружить и… вернуть народное достояние законному владельцу, то есть, государству. Это святой долг каждого честного гражданина, а народ — он у нас благодарный, он в долгу не останется…

Или другой ракурс — моральный. Возможная ситуация: дом приговорен, а расстаться с ним нет сил, деды, прадеды тут жили, корни, словом, родовые. Почему не проявить милосердие, не потянуть недельку-другую, пока человек свыкнется со своей бедой, примирится с необходимостью оставить дорогие стены?.. Здесь важно, чтобы бедолага не спутал, чья рука поддержала его в трудную минуту, здесь обезличка ни к чему. И без всякого нажима, боже сохрани! Уголовный кодекс Сеня уважает, это, спасибо маме, у него в генах…

Ну, а когда Сеня прочно станет на ноги, тогда посмотрим, как Липочка, секретарша Главного, будет носик свой курносый воротить. Но тогда С. И. Пенкин, хоть в каждом глазу Липочки по крылатой ракете, и накрывают они цель с первого выстрела, будет вне пределов ее досягаемости. Выбирать он будет сам. Как там утверждает русская пословица? «По Сеньке — шапка»?.. Прекрасно! Вот и нужно подсуетиться, чтобы этот головной убор достался ему познатней и побогаче: «мисс Европа», «мисс Россия» или — на худой конец — «мисс Камчатка»…

Сеня с сожалением оборвал белокрылый полет фантазии, глубоко, взволнованно вздохнул, открыл чистую страницу и аккуратно вывел: «План демонтажа дома № 13 по улице Береговой».

…Утром, ровно в восемь, Пенкин, слегка робея, вошел в рабочий вагончик шестого участка. Три угрюмых загорелых мужика в замурзанных, видавших виды спецовках сидели рядком вдоль стены на грубо сколоченной некрашеной скамейке. Самый старший, с седыми кустистыми бровями, в газетной треуголке, лихо, как пилотка, сдвинутой набекрень, сосредоточенно шевеля губами, читал колонки объявлений в «Горской неделе». Цыганского вида парень, ощерив крупные, один к одному, белоснежные зубы с зажатой небрежно сигаретой, лениво резался в «очко» с мрачным рыжебородым напарником, которому, судя по всему, фортуна сегодня улыбаться не хотела.

У Сени при виде этой компании неприятно засосало под ложечкой и заныло в животе. Он запнулся на пороге о какой-то ящик, с грохотом пролетел оставшиеся метры до стола и, кое-как поймав равновесие, вдруг совершенно уж некстати осипшим голосом спросил:

— Можно?

Однако, никто, кроме седого в треуголке, не обратил на его шумное появление внимания. Отложив газету, «бровастый» поинтересовался:

— Не зашибся? Чего тебе, сынок?

— Я… Пенкин, Сеня. То есть, Семен Иванович. Кстати, имею н-направление. Вот…

— А-а, новый прораб! — почему-то обрадовался седой и зычно скомандовал: — Братва, па-адъем! — затем ловко выдернул ногой из-под стола табуретку, обмахнул ее рукавом и пригласил. — Милости просим, располагайтесь.