Сказки мегаполиса

На ватных ногах Пенкин прошагал на свое новое место во главе стола, сел, положил перед собой заветную тетрадь, придвинул поближе разбитый телефон и достал, наконец, новенькую «Мицубиси». Братва с любопытством наблюдала за манипуляциями начальства. Пауза затягивалась, и Сеня, собравшись с духом, не поднимая глаз, хрипло произнес заготовленную накануне фразу:

— Разрешите объявить первую планерку открытой. Гм-м!.. — многозначительное «гм-м» должно было придать речи необходимые случаю вескость и солидность. — Нужно обсудить план демонтажа дома номер тринадцать по улице Береговой.

— Да чего там обсуждать, язык мозолить! — смуглый парень лихо сплюнул, и «бычок», описав дугу, вылетел за порожек вагончика. — Снести к дьяволу — и баста! Перекрытия выбить, а коробку тягачом сдернуть.

— Не шеборши, паря, — одернул товарища седой. — Не лезь поперек батьки в пекло. Семен Иванович, давайте наперед познакомимся. Все ж таки работать вместе. Моя, например, фамилия Шахов, Николай Андреевич, по специальности бульдозерист. Это — Амир Тагиров, водитель, ас, можно сказать. И — Константин Кринка, наш славный бомбардир, он же и крановщик.

— Очень приятно, — Сеня покраснел, обвел глазами бригаду и еще раз с чувством повторил. — Очень рад! Надеюсь, мы сработаемся, товарищи.

— И мы надеемся, — снова чему-то обрадовался Шахов. — Позвольте ввести вас в курс дела.

— И вводить неча, — встрял рыжий. — Айда, на месте и посмотрит.

— Дельное замечание, — кивнул Шахов. — Одно дело — на бумаге, — он насмешливо покосился на толстую прорабову тетрадь, — а когда своими глазами…

— Гм-м, — Пенкин поднялся, спрятал в портфель тетрадь и, выдержав паузу, раздумчиво произнес. — Что ж, проводите на объект.

Шахов метнулся к выходу, отшвырнул в угол злополучный ящик, дабы начальство еще раз не споткнулось в самом начале своего трудового пути, и ласково предупредил, пропуская вперед Пенкина:

— Семен Иваныч, осторожно! Здесь три ступеньки.

…Вид у дома был и впрямь неказистый: почерневший от старости, осевший набок, подмытый грунтовыми водами. Но о доме заботились: кто-то совеем недавно покрывал шифером крышу, подсыпал завалинку и отмыл до блеска окна. Рядом, прямо на чахлом газончике, подмяв молодую березку, разлаписто стоял гусеничный кран с привязанным к тросу внушительным чугунным шаром — молотом. У покореженного забора, набычась, пристроился обляпанный засохшими комьями дерна, видавший виды бульдозер.

Все остановились, задрав головы на конек крыши, изображавший не то морду, не то хвост какого-то сказочного зверя. Когда-то дом украшала, очевидно, затейливая резьба, судить о которой теперь можно было лишь по нескольким чудом уцелевшим растрескавшимся фрагментам.

— Хибаре этой годов триста, не меньше, — сказал рыжий Костя. — И еще столько же простоит: кедра — вечное дерево! Потемнел, да подмыло его малеха. Так угол поднять можно, пару венцов сменить — всего-то делов! А эти сразу — ломать!.. Мы, мол, тута гостиницу на двенадцать этажей сбацаем. И реставрюги чертовы с имя в одну дудку свистят: обыкновенный, слышь, пятистенок, ценности не имеет, чинить не будем!..

— Осядь, Криночка! — рассердился Шахов. — Не мути воду-то. Там люди поумней тебя сидят, специалисты, соображают, чего надо беречь, а чего — нет!

— Специалисты?!. — задохнулся Костя так, что его огненная борода словно бы побледнела. — Сосунки! Да я…

— Кончай бузить, — хлопнул его по плечу Амир. — Тебе больше всех надо? Как начальство решит, так и будет. Верно, Семен Иванович? — он ехидно подмигнул стоявшему в стороне Пенкину.

Поняв, что отмолчаться не удастся, Сеня выступил вперед, и, набрав побольше воздуха, изрек:

— Демонтаж объекта, думаю, следует проводить по утвержденному управлением плану. Гм-м!.. — на сей раз «гм-м» получилось отличное, как громовой раскат. — Вот так! — веско добавил он, рискнув при этом взглянуть на мрачно потупившегося Костю.

— А я че, против? — буркнул тот. — Мне приказали, я делаю, — он повернулся и полез в кабину крана. — Хоть щас крышу снесу!

Машина взревела и начала задирать стрелу.

— Стой!.. Стой, зараза! — замахал руками Шахов. — Семен Иванович, — повернулся он к Пенкину, — надо бы шифер снять. Новье ведь! Позвольте?

Костя приглушил двигатель.

— Чо, Андреич, — прищурился он, — на дачку не хватает?

Ответить Шахов не успел.

— Ай-я-яй, граждане построители! — неожиданно звонко раздалось у них за спиной. — И не совестно вам?

Бригада дружно развернулась на месте: перед ними в позе Наполеона стоял крохотный старичок в огромных стоптанных валенках и куцем линялом пиджачке.

— Особливо тебе, Константин Петрович, — дедок укоризненно покачал лохматой белой головенкой. Чай, знаешь, чей дом-от?.. Викентий Мокеич, прадед твой, небось сказывал?.. Эхе-хе! Память людская… Ну, попытайтесь, попытайтесь, — старичок в сердцах сплюнул под ноги и исчез за гусеницей крана.

Двигатель вдруг чихнул и заглох.

— Кто это? — спросил оторопевшего Костю Шахов. — Знакомец твой?

— А?.. — очнулся тот. — Не, в первый раз вижу!

— Возможно, живет где-то здесь, рядом? — подал голос прораб.