Сказки мертвого Чикаго

– Кто-то подошёл из переулка, когда я открывала машину. Моя ошибка. Я почувствовала, что сзади кто-то есть, но не успела среагировать. Хотя… Я набрала твой номер. Мне так кажется.

– Был звонок и сразу оборвался. Я ещё сидел в кафе. Я видел, в какую сторону ты пошла, и нашёл твою машину. Ты лежала между ней и стеной парковки, там бы тебя нескоро заметили.

Это может быть связано с каким-то другим делом?

– Сейчас я работаю только над твоим. Что у меня на голове? Я имею в виду, нового. На ощупь шишка. А на самом деле?

– На самом деле тоже. Под волосами, правда, незаметно. Объективно, это нападение – хорошая новость: значит, ты заставила их шевелиться.

– Почему они или она не убили меня?

– Зачем?

– Только не подумай, что я этим недовольна, – буркнула Лорейна. – Сегодня я занималась, по существу, только Стивеном Макбрайтом. Значит, кто бы ни засуетился, это связано с ним. И его-то как раз убили, а он знал ещё меньше, чем я. Макбрайт не был детективом, то есть его шансы раскопать что-то были ниже, чем у меня. Вообще, зачем его убили? Чтобы отнять деньги? Он правильно сказал: он был в таком состоянии, что отдал бы их без единого выстрела. Из-за чего-то, связанного с Беллой? Только его смерть придала весомости его подозрениям.

– Мы приехали, – Маккена въехал на подземную парковку.

Он помог ей выйти из машины и бережно поддерживал её в лифте. Лорейне было так плохо, что даже руки Маккены на её теле не вызывали никаких чувств. Головная боль пульсировала одной повторяющейся мыслью: «Только бы лечь».

Она постаралась отвлечься, глядя по сторонам. Подъезд – красивый и безликий, лифт с большими зеркалами: Лорейна вяло скользнула по себе взглядом: её длинные тёмные волосы растрепались и перепачкались, но на лице не было ни синяков, ни ссадин. Пальто после того, как она изображала тюленя в чикагской грязи, придётся сдать в чистку.

Маккена вывел её из лифта на двенадцатом этаже и, так же поддерживая, отвёл в одну из двух квартир, расположенных друг против друга. Это была какая-то вписка для его людей: просторная, почти совершенно пустая комната, большой матрас на полу, один шкаф, один стул, жалюзи опущены. Но здесь было чисто и легко дышалось. Не включая свет, Маккена посадил Лорейну на стул, достал из шкафа куртку, скатал из неё валик и положил на матрас, затем помог Лорейне лечь: она слишком замёрзла и устала, чтобы снимать пальто, пусть даже и грязное.

– Нам нужно проговорить часа три. После этого тебе не повредит уснуть, – Маккена сел на пол возле противоположной стены, игнорируя стул.

– О чём?

– Не знаю. О чём-то, что тебе интересно, иначе ты уснёшь.

– Что ты любишь из еды?

– Я к ней равнодушен. У тебя есть животные?

– Нет. Я бы хотела завести кошку, но ей будет скучно.

– Заведи двух кошек.

– Иногда я уезжаю из города на неделю, чтобы следить за кем-то или искать кого-то. Не думаю, что это хорошо для кошек.

Лорейна чувствовала, что глаза начинают слипаться.

– Ты любишь ходить в зоопарк? – спросил Маккена.

– Не очень. Мне жалко животных. Цирк ещё хуже…

– Говори, пожалуйста. Лорейна, постарайся.

– Первого января я думала, что тебе подарить… Почему ты носишь одни и те же запонки?

– Потому что они меня устраивают.

– Ясно. Твоё кольцо означает что-нибудь? Университетское? Или волшебное? Появится ли джинн, если его потереть?

– Скорее уж можно предположить, что я нёс его, чтобы бросить в Ородруин, и задержался… На самом деле однажды я попал в одну историю… Не буду рассказывать подробности, но после этого я заказал гравировку на внутренней стороне кольца и с тех пор ношу его в качестве напоминания… напоминания самому себе, – Маккена умолк на мгновение. – Как выглядит твоя квартира?

– Уютная. Небольшая. Там много книг. И вещи моих родителей. Мне она нравится тем, что она в одном доме с офисом.

– Вещи твоих родителей? Какие?

– Лампа – моя мать привезла её из Ирландии, три чашки, картина, часть книг тоже перекочевала из дома моих родителей. В общем-то и всё. Мне мало что удалось забрать, когда их не стало. Когда тебе девять лет, у тебя нет особого выбора.

Голова болела, но теперь скорее снаружи, там, где по ней ударили: постепенно внутренности её черепа переставали напоминать гулкий холл, полный боли. Мучительная тошнота прекратилась. Лорейна всё ещё чувствовала слабость, ей всё ещё было холодно, но всё было уже и вполовину не так плохо, как когда она пришла в себя.

– Интересно, а как выглядит твой дом? – спросила она. Роскошные автомобили Дилана Маккены, его дорогие рубашки, его идеальный мужской маникюр требовали соответствующего обрамления.

– Ты в одном из них: это моя квартира.

– Здесь никто не живёт.

– Я живу. По крайней мере, время от времени. У меня семь квартир в разных частях города и я приезжаю в них… в хаотическом порядке. Я сам не знаю утром, куда поеду вечером, – он помолчал. – Где тебе нравится бывать?

– Я люблю гулять вдоль Мичигана. Иногда кормлю белок в парке. А иногда я стою возле яхт и лодок и пою, если меня никто не слышит. Ещё я люблю железнодорожное депо. Но мне там всегда грустно.

– Почему?