Сказки мертвого Чикаго

На галерее второго этажа Кит увидел два силуэта: один медленно двигался от номера к номеру, другой выскользнул из двери и бросился прочь от первого, в котором Кит узнал Карла Ларсона. И гнался Ларсон, похоже, за девчонкой, хотя в темноте наверняка не разглядишь, и точно не за Ральфом Лукасом.

Босс их тоже заметила, сделала Киту знак, и они оба побежали в номер, из которого выскочил тот, кого преследовал Карл.

Ральф Лукас лежал на полу без сознания: ни ран, ни ушибов, спиртным от него не пахло, ничем другим тоже. Босс велела Киту позаботиться о нём, а сама ринулась за теми двумя, на крышу.

Кит быстренько сориентировался: нашёл пустую комнату на втором этаже, вскрыл её, перетащил туда Лукаса и сумку, которую нашёл в его номере, запер дверь и рванул вслед за боссом по галерее, вниз, потом в обход дома, потом наверх по пожарной лестнице. Он как раз увидел, как босс стоит с пистолетом в опущенной руке, как Карл Ларсон, повернувшийся к ней спиной, десять раз подряд стреляет из пистолета с глушителем в девчонку лет семнадцати – кожаная куртка, джинсы, тяжёлые ботинки, подвеска на шее, как девчонка, вспыхнув, исчезает, как будто её и не было. «Вот свяжешься с нелюдью…» – прошептал Кит. Карл Ларсон обернулся на еле слышный звук его голоса, недовольно взглянул ему в глаза, перевёл взгляд на Лорейну, опустил пистолет, встал на край крыши и, держа спину прямо, вытянувшись, как солдат на карауле, упал вниз. Когда они спустились, Карла Ларсона нигде не было.

– Это «девять-один-один»? У мужчины какой-то припадок, судороги, он без сознания. Белый, сорок восемь лет, он уважаемый человек, а не маргинал. Нет, я не знаю, принимал ли он что-нибудь. Кажется, не эпилептик, но я не знаю наверняка. Что мне делать, пока скорая не приехала? Да? Да. Да, спасибо! Ждём!

Лорейна Суини сидела на полу, удерживая за плечи Ральфа Лукаса. Его голова, заботливо повёрнутая ею вбок, лежала у неё на коленях. Лорейна проверила рот и нос мужчины, убедилась, что он не задохнётся, и ослабила ему воротник.

– Что в сумке, Кит? Только не говори, что ты не заглядывал.

– Деньги, босс.

– Пересчитай.

Ей просто хотелось убедиться, что Кит не прихватил пару тысяч из ста двадцати, снятых с семейного счёта их клиентки. Подсчёт занял время, а ответ удивил:

– Пятьсот тысяч.

– Сколько?

– Пятьсот, босс.

– Ничего не понимаю. Лукас снимал ещё деньги?

– Нет. Я, кажется, понял. Помните, я говорил вам, что кто-то «вынес» подпольную игру? Эти деньги оттуда. То есть сто двадцать – это Лукасов, а остальное…

– Отложи их и унеси в машину.

– Что?

– Отложи их и унеси в машину, Кит. Мы разделим триста восемьдесят пополам. Только не обсчитай мистера и миссис Лукас.

– Естественно, босс.

У Кита должно хватить ума не сорить деньгами. А она будет жить, как жила, но эти деньги помогут продержаться на плаву, если совсем не будет заказов. К тому же на них можно помочь многим, очень многим…

Но пока помочь следовало Ральфу Лукасу.

– Не могу понять, что это за припадок.

– Я в этом не силён, – ответил Кит.

– У него отравление кровью, – ответил Джордж-Стивен Гилмор.

– И давно ты здесь?

– Опять ваши мертвяки, босс? – Кит махнул в её сторону рукой, демонстративно заткнул уши наушниками от плеера и продолжил считать и перекладывать на простыню деньги.

– С самого начала.

– Ты так и не расскажешь мне, что случилось, Стивен? Даже теперь?

– Почему же. Расскажу.

И он начал говорить, и говорил, пока не приехали парамедики, и потом, когда Лорейна ехала в машине за скорой, везущей Ральфа Лукаса в больницу, и ещё позже, когда она, безмерно усталая, осталась сидеть на больничной парковке, после встречи с приехавшей к мужу миссис Лукас…

– Мы дружили с начальной школы, я, Ральф, Оливия и Алексия. А потом мы с Алексией стали парой. В тот день мы поехали на этот пикник… Мы часто так делали.

– Ты соврал ребятам, что тебе подарили машину?

– Нет, они отлично знали, что я просто взял её у брата без спроса. Мне это было не впервой. На пикнике Алексия отвела меня в сторону и сказала, что уходит. Что она влюблена в Ральфа и будет с ним.

– А он?

– А он даже не знал. Но он бы не отказался. Вы же понимаете, в пятнадцать лет у мальчика даже на линолеум стоит. А у Ральфа не было девушки. На этом пикнике я напился, и мы поехали домой. Я был зол, я был просто в бешенстве. Я ненавидел себя, ненавидел Алексию, ненавидел Ральфа и весь мир.

– Ты нарочно направил машину в заграждение?