Сказки на Рождество

Упала на ладонь княгини снежинка, да не растаяла, а стала расти, увеличиваться в размерах, крепнуть, в серебро облачаясь. Превратилась в брошь серебряную. Приколола Софья Ярославовна брошь на грудь, оседлала коня и помчалась в сторону леса.

***

Долго ли скакала княгиня по заснеженному лесу аль недолго, время словно остановилось. Мохнатые сосны сменялись еловыми лапками, редкий лес – зарослями. Конь верный устал, перешёл на медленную рысцу. Вот и серебряная снежинка взметнулась искрами на груди Софьи Ярославовны и рассыпалась. Знать, приехала княгиня, куда хотела.

А вокруг лес непроходимый. Конь спотыкается, едва через сугробы переходит. Спрыгнула наземь, взяла поводья и пошла вперёд.

Расступились старые ели и впустили всадницу с конём на большую поляну. Посреди поляны той стоит высокий ледяной терем. Кажется, будто солнце своими куполами да пиками острыми подпирает. В лучах сверкает, глаза ослепляет.

Закружила вьюга, погнала по поляне снежные комья. Выстелила перед Софьей Ярославовной дорогу, ледяными кирпичами вымощенную. Стала княгиня сапожками, камнями драгоценными вышитыми, на дорогу и пошла, постукивая каблучками. А по обе стороны снег крутится, в комья скатывается, комья в снежных человечков лепятся. Не успела дойти до крыльца, стоят уже там добры молодцы, путь преграждают.

– С чем явился, путник незваный? – спрашивают дружным хором.

Поклонилась Софья Ярославовна ниже пояса. Сбросила шапку мужнину на пол, тотчас косы тугие расплелись-распустились, да по плечам пшеницей рассыпались.

– Пришла я к Морозу-батюшке на поклон, помощи искать да о горе своем рассказать.

Расступились снежные молодцы, пропустили княгиню к лестнице в терем ледяной. Поднялась она по ступеням высоким, дверь отворилась и впустила её в светлую горницу, серебром припорошенную.

Посреди горницы стол стоит высокий, вокруг стулья резные. Всё блестит серебром, переливается на солнце. Во главе стола сидит сам Мороз Иванович в белоснежной рубахе, вышитой искрящимися снежинками, с длинной бородою да седою головою.

– Здравствуй, Софья Ярославовна. С чем пожаловала, красавица? Присаживайся за стол да пообедай со мной, – поприветствовал её Мороз.

Подошла княгиня к столу, уселась напротив, утолила жажду ледяным молоком, что в бокале стояло, и стала сказывать:

– Приветствую тебя, Мороз-батюшка. Давно я к тебе не наведывалась, только ты ко мне приходишь, снежные россыпи приносишь. Беда случилась в нашем княжестве. Пришла чёрная сила колдовская, распустила свои руки, люд наш без разбору убивает, горе и боль в селеньях оставляет. Вот и Василёчек мой ненаглядный ускакал землю нашу защищать, да вернулся ко мне в ларце сердцем испепелённым.

Нахмурил Мороз Иванович брови серебристые да как стукнет кулаком по столу.

– Что ж ты, Софья Ярославовна, наделала! Отчего не пришла ко мне раньше с поклоном аль дороги не знаешь? Если кого колдун проклятый коснётся, человек тот уже не вернётся.

Покатились слёзы из синих очей, посыпались льдинками на пол узорчатый.

– Прости, батюшка. Не уберегла любимого, не ожидала, что колдун прилетит на земли княжеские. Что же делать теперь?

– А теперь, Софья Ярославовна, дороги назад нет. Помогу я тебе, но с одним условием. Чтоб супруга своего вернуть, нужно и самой иной стать. Сердце живое, кровью напитанное, я ему вернуть не могу, не в моей то власти. А вот ледяное подарить – это запросто.

Хлопнул Мороз Иванович в ладони, и тотчас в них появилось ледяное сердечко. Протянул его княгине и вложил в её руки.

– Если хочешь колдуна победить да супружника своего вернуть, придётся и тебе бессмертной стать и забыть про жизнь земную, ко мне на услужение пойти.

Подняла княгиня на Мороза очи свои и прошептала, ледяное сердце в руках сжимая:

– Чтоб вернуть любимого, я на всё готова.

Стукнул Мороз Иванович посохом, и разлетелись от него искры серебряные, покатились по полу вьюгой снежною в сторону княгини. Коснулись её, и тотчас та побелела, словно на морозе окоченела, и упала со стула ни жива ни мертва.

Много ли времени прошло, о том в сказке не сказывается. Очнулась княгиня в перинах снежных. Вокруг снег лежит, серебром искрится. Да холода не чувствуется. Хорошо и приятно ей, во всём теле лёгкость.

Встала Софья Ярославовна с кровати, прошлась по горнице и перед зеркалом замерла. Смотрит через гладь стеклянную на неё красавица – то ли она сама, то ли совсем другая. Пшеничные локоны побелели, лицо стало как снег, только губы алеют на нём да глаза синими сапфирами блестят. Руки тонкие побледнели, шея – как под инеем. Словно нету жизни в ней, одна оболочка окоченевшая.

Отворились за спиной двери резные, и вошли слуги ледяные. Принесли белоснежную шубу, серебром вышитую, сапожки расписные да шапку песцовую, жемчужными нитями унизанную. Одели княгиню да под ручки вывели в горницу, где стоял стол, а за столом по-прежнему сидел Мороз Иванович.

– Присаживайся, красавица. Присаживайся да моих лакомств отведай. Мороженого сладкого да молока ледяного. Нынче людская еда тебе уж ни к чему будет.