Сказки немецких писателей

— Нет, сынок, этого я не могу допустить. Летное дело — оно для отчаянных парней, слава летчика недолго будет радовать человека духовно одаренного. Найди себе что-нибудь получше. Не торопись, думай сколько душе угодно. Но хочу предостеречь тебя от безделья. Смотри, не сделайся ленивцем вроде нашей черепахи, которая целыми днями лежит на одном месте и ничего путного до сих пор не совершила.

Сын робко возразил:

— Но ведь всё равно черепаха — великан среди зверей?

Отец отвернулся, пряча улыбку.

Шелих пошел к черепахе и спросил её:

— Счастлива ты? — Но она не ответила, а спрятала голову под панцирь.

У птиц спросил Шелих:

— А вы счастливы?

— Да! Да! Мы летаем в вышине, над высокими башнями, над горными вершинами, среди светлых облаков, всегда таких разных, мы взмываем навстречу ветрам, мы порхаем и парим, мы можем броситься вниз с кручи, а над самой землей за миг до гибели — раскрыть крылья, мы привольно распеваем звонкие песни, — ах, как это прекрасно!

Опечалился Шелих. Никому ничего не сказав, однажды утром вышел он из отцовского дома и отправился в дальний путь. На третий день поднялся он на вершину высокой горы и бросился с кручи. И непременно разбился бы насмерть, но крыло большой птицы подхватило его. Далеко-далеко полетела она с ним, миля за милей, по небу, над землями и морями.

— Как прекрасно летать! — воскликнул Шелих.

— Верно, летать прекрасно, но сперва нужно научиться, нужно уметь летать.

И птица опустила юношу на землю в большом незнакомом городе, а сама улетела.

Шелих ощущал бодрость духа, он рвался к работе. Ему удалось устроиться в одну авиакомпанию, и через несколько лет он стал одним из лучших пилотов. Дважды его самолет разбивался, но оба раза он остался жив и невредим. Однако отцу он не посылал даже маленькой весточки. Он решил не писать, пока не заработает своими силами приличного состояния. Из этого ничего не вышло. Летной жизнью он пресытился и всё больше скучал по отцу, наконец тоска его одолела, и он вернулся домой.

Отец и сын упали друг другу в объятия. Они плакали оба: один — слезами умиления, другой — от чувства благодарности. И всё же Шелих ни словом не обмолвился о том, как жил. А отец о том и не спрашивал, — слова не сказав, он простил сына. Но Шелих не на шутку встревожился, увидев, как постарел отец за эти годы.

Еще серьезней стал Шелих, ещё задумчивей. Он пошел проведать черепаху и, найдя её на прежнем месте, спросил:

— Ну, как поживаешь? Счастлива ты?

Она не ответила, а только спряталась в свой панцирь.

Шелих сломал забор, что держал её в неволе. Старый Ассуп, случайно проходивший мимо, заметил с удивлением и немного обиженно:

— Зачем ты разрушаешь то, что я построил?

Снова зажил Шелих прежней жизнью. Ходил гулять, кормил зверей. Однажды он пришел к отцу в кабинет и спокойно сообщил ему, что черепаха убежала. Ассуп senior[43] страшно разволновался. Он хотел немедленно послать лесничего и работников на розыски черепахи. Но Шелих успокоил его:

— Не надо, отец. Я уже отыскал её. Она лежит в трех шагах от того места, где был раньше забор.

Ассуп-старший засмеялся и ласково потрепал сына по плечу. Но вдруг стал серьезным и, отвернувшись, сказал вполголоса:

— Недалеко уйдешь, если убегаешь тайком.

У рыб спросил Шелих:

— Счастливы вы?

— Да! Да! Мы резвимся в прохладных ласковых струйках, качаемся на волнах, мы ныряем в глубины таинственного морского царства, где мерцают чудеса, но не тонем, мы странствуем средь высоких волн, пенистых бурунов и водоворотов, мы стрелой прорезаем водную гладь, мы плещемся в сладостной прохладе, — ах, как это прекрасно!

И ещё больше опечалился Шелих. Тайно вышел он на лодке в открытое море и бросился в волны, ища смерти.

И утонул бы, потому что плавать он не умел. Шелих камнем шел на дно, но вдруг большая рыба подплыла к нему. Она вынесла его на поверхность. И поплыла с ним далеко-далеко по морям и океанам. Близ одного портового города выплыла она на мелководье.

— Ах, плавать и путешествовать так прекрасно!

— Верно, но этому надо учиться. — С этими словами рыба скрылась в волнах.

Шелих поднялся на берег. Он был полон энергии и надежд. Вскоре ему посчастливилось наняться юнгой на одну парусную шхуну. Он ушел в дальнее плавание к чужим берегам и со временем стал дельным моряком. Но и теперь он не писал отцу, хотя скучал по нему ещё больше, чем в бытность свою летчиком. Он хотел, чтобы его считали пропавшим без вести, решив хорошенько потрудиться, а потом приехать к отцу в звании капитана. И твердо держался этого решения. По временам он боялся, что умрет от тоски. Да и морская жизнь уже перестала его радовать. Впрочем, Шелих быстро продвигался по службе: стал матросом, затем боцманом, потом штурманом.

В тот день, когда он получил патент капитана, к нему пришел слуга, приехавший с далекой родины, чтобы тоже стать моряком. Слуга принес известие, что полгода назад Эммануэль Ассуп умер.

И тут боль переполнила сердце сына. Он бросился домой.