Сказки о сотворении мира

— А это, извиняюсь, Библия. Я подумала, вдруг у вас нет… Эта самая древняя книга. Он нее все книги произошли. Господин Валех, мне нужен «День Земли», — объявила графиня и написала черным фломастером на светлой обложке: «20-е ноября». — Вы поняли меня, достопочтенный Привратник? Но если вы считаете, что в этих книгах информации о человечестве меньше, чем в ваших «философских камнях», я тут же унесу все обратно, даже торговаться не буду. — Привратник не обронил ни слова. — Вы поняли, о чем я прошу? Так, как мы поступим? Я оставляю книги или несу назад? — Привратник оторвался от книг и поднял взгляд на графиню. — Думайте быстрее, пока мой поклонник не настиг меня на вашем подворье. Знаете, кто он? Генри Нельсон, — объявила графиня. — Сгорает от страсти. Прет по следу, как дикий волкодав. Думаю, налегке я скорее добегу до села и поймаю попутку. Только мне почему-то кажется, что он ищет не меня, а вас. Датчики зачем-то мне в карман насовал. Интересно, что ему от вас надо? — Привратник снова опустил взгляд на книги, сложенные стопками у ворот. — Значит, договорились? — спросила графиня и отступила на шаг. — Значит, договорились, — решила она и побежала назад в село, нелепо шлепая сапогами.

Утром следующего дня Мира с трудом нашла хутор с ленивой собакой.

— Забирай деньги, — сказала хозяйка и загадочно улыбнулась. — Забирай свою сумку. Если хочешь, подожди, муж отвезет тебя в город. Забирай же, — настаивала она, засовывая деньги Мире в карман, — и не думай плохо о болгарах.

У сарая стоял грузовой фургон, из-под фургона торчали мужские ноги, по размеру как раз подходящие к сапогам, выданным графине для путешествия в Слупицу.

— Благодать небесная снизошла на вас, пока я по делам ходила? — удивилась графиня.

— Тебя искали.

— Что? — воскликнула она. — Кто искал?

— Мужчина.

— Рыжий, лысый с бородкой?

— Он.

Графиня остолбенела.

— Давно искал?

— Вечером, — объяснила женщина. — Ты не бойся, он уехал и нескоро вернется.

— Он вернется?

— Он купил у нас хутор. Хорошие деньги дал. Ты не знаешь, как давно мы пробуем его продать. А твой рыжий дядька купил, не торгуясь. Мы уже получили задаток. Сегодня муж едет в банк и тебя отвезет. Мы уезжаем в Монтану, к моей семье. Купим дом, там будет работа, сын пойдет в колледж. Разве плохо? Странный мужик. Зачем ему хутор, если у него столько денег? Он вполне мог купить себе дом возле моря и сдавать его отдыхающим.

— Действительно странно, — согласился Валех. — Если ты знаешь, как нужно писать, почему не пишешь так, как Набоков?

— Потому что не умею.

— Потому что люди для тебя — персонажи. Потому что тебе нет до них дела. Ты даже не знаешь их в лицо, а ведь они по твоей прихоти живут и умирают. Тебе ничего не стоит разбить самолет с сотней пассажиров на борту, лишь бы я не узнал, что прячут физики в своем рабочем столе. Ты не будешь писать как Набоков, потому что ты не чувствуешь то, что чувствуют родственники, приехавшие в аэропорт. Эти люди для тебя никогда не существовали.

— Эти люди живут и думают, что с ними не случится ничего плохого. Что все несчастья и болезни их обойдут. Именно их. Они считают, что катастрофы случаются только с неудачниками. Они считают, что жизнь — это то, что они выдумали для себя сами. Мне приходится напоминать о том, что это не так.

— Странно, — сказал Валех. — Один я, глупец, всегда живу с предчувствием катастрофы. Только мне все время кажется, что ни одна напасть не проскачет мимо меня. Только я один догадался, что жизнь — это расплата за чей-то вымысел. Если еще раз захочешь разбить самолет…

— Хорошо! Беру самолет обратно. Сажаю его в аэропорту, а ты помогаешь графине.

— Не уверен, что твоя графиня нуждается в моей помощи.

— Тогда окажи ей услугу. Считай, что это женский каприз.

— Если женские капризы не пресекать в зародыше, на Землю вернется матриархат.

— Если ты не поможешь графине, никакой Набоков тебе не расскажет, что у нее на уме. А я расскажу. Меняю информацию на «День Земли» для своей подруги.

— Не уверен, что графиня нуждается в твоей дружбе. Если кому и стоило напомнить о вечном…

— Я извиняюсь только за самолет. За графиню я ответственность нести отказываюсь. Она неуправляемая девица. Если б я знала, что она такая, ни за что бы не связывалась. Дашь ты ей этот «День», или нет, все равно, она пойдет и сделает все по-своему.

— Это будет тебе хорошим уроком.

— А тебе плохой рекламой. Мои персонажи правы в одном: ни один Ангел ни разу в жизни ни на один человеческий вопрос не ответил прямо. Не захотел лишать себя удовольствия наблюдать, как ничтожный и беззащитный Человечек сам прорубается к истине.