Сказки о сотворении мира

Действительно. Не прошло и часа, как девицы снова кинулись к тротуару. Та же дрезина выкатилась на Макаронное поле, так же прогрохотала железом мимо столпившихся дам. Так же скрылась за поворотом. Мужчины, нагруженные на нее, имели тот же брутальный вид.

— И сколько это будет продолжаться? — поинтересовалась графиня.

— Пока кому-то не надоест.

— А что должно надоесть?

— Девственницы… — старуха закатила взгляд к небесам. — Они источают мучительный аромат. Поднимается ветер, и мужчины уже не смогут себя сдержать. Кто-то не выдержит первым. Тогда все начнется.

— Что начнется?

— Сначала они поймают бегущих девственниц. А потом остальных бегущих.

— А тех, кто не побежит?

— Ну, знаешь! — возмутилась старуха. — Сидеть на попе можно и дома. Пришла сюда — бегай. Им интересно, когда убегают.

— Вот, интересно, почему?

— Совсем бестолковая баба! Школу прогуливала, наверно? Это же гормоны. Чем быстрее бежишь, тем больше их выделяешь. Чем выше прыгаешь, тем дальше их носит ветер.

— Ты, наверно, учительница анатомии?

— Я троих родила! — с гордостью сообщила женщина. — И еще могу. А скольких родила ты?

Когда в третий раз грохочущая дрезина с мужчинами промчалась по Макаронному полю, графиня поленилась снимать. Ничего нового на вверенном ей объекте не происходило. Ничего интересного тоже. Мужчины в дрезине делали вид, что собрание на бордюрах им безразлично. Девственницы, имеющие право прыгать на рельсах, делали вид, что им больше всех страшно. Но, когда случилось событие, камера едва не выпала у графини из рук. Самый мелкий, самый шустрый мужичок вдруг неожиданно спрыгнул с плеч товарища на асфальт. В падении он умудрился схватить девственницу за подол, юбка сорвалась, девственница с визгом и с голой задницей упорхнула на тротуар под общий свист негодования и восторга. Дрезина застопорилась так резко, что задние шеренги брутальных мужчин смели с платформы передние и чуть не раздавили водителя. В свалке началась стихийная драка. Придавленная часть оказалась самой недовольной. Придавившая — не желала признать за собой вину. Женщины приветствовали мордобой ободряющими воплями и шлепками по ляжкам. Чтобы шлепки были звонче, отдельные дамы, потерявшие стыд и срам, задирали подолы. Графиня в «водолазном» костюме чувствовала себя русалкой брошенной на мясной прилавок.

Чем дальше продолжалась драка, тем комичнее она выглядела. Затеянная в порыве стихийного гнева, она все больше напоминала постановочный трюк. Все более наигранными казались страдания, все чаще кулаки мазали мимо цели. Только шофер дрезины, придавленный общей свалкой, в драку не лез. Он медленно приходил в себя, вытирая перчаткой разбитый нос.

Когда была отснята половина пленки, графиня поняла, зачем мужчинам шлемы и металлические накладки на коже. Грохот на Макаронном поле стоял нешуточный, но силы были равны, и вскоре всем надоело. Мира снова включила камеру, и как оказалось, вовремя. Самые отважные вояки стали приближаться к бордюрам и подпрыгивать выше девственниц, срывая с себя шлемы и тяжелое снаряжение. Некоторые рожи оказались в синяках и кровоподтеках, но именно эти особи имели успех. Там, где подпрыгивал самый битый самец, женщины толпились и рвали глотки. На переднем плане прыгали девственницы. Сзади стояли старухи и, не то чтобы прыгали, просто слегка приседали.

— Они не могут просто пойти в укромное место и заняться любовью? — спросила графиня.

— Просто никогда не бывает. Мы же люди, а не кролики.

— А, по-моему, вы кролики, а не люди. Сколько можно прыгать?

— Точно, школу прогуливала, — сетовала старуха. — Мужи не имеют права переступить бордюр. Теперь они ждут, когда девы подойдут к ним поближе.

— А девы?

— Девы не имеют права находиться на проезжей части. Она принадлежит мужам.

— Теперь понятно. Я только не поняла, как вы размножаетесь при таких суровых моралях?

— Кто-нибудь когда-нибудь переходит черту. А за ним переходят все остальные.

— Но если ты хочешь родить четвертого… на старости лет, сойди на проезжую часть раньше всех. Плюнь на мораль и у тебя будет фора. Вон они, какие красавцы! Тут же накинутся.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась старуха. — Я не такая!

Кульминация наступила на исходе пятнадцатой минуты съемки. Одна из активно прыгающих девиц поскользнулась на кромке бордюра, да и грохнулась вниз. Свалка началась моментально. Кто переступил какую черту, в какую сторону и сколько раз, посчитать было невозможно. В оставшиеся пару минут графиня сняла эпохальные кадры своей недолгой кинокарьеры и осталась довольна работой. В запасе была минута, когда все разбежались. Она осталась одна на бордюре. Оборванные подолы, изломанные доспехи, и полная тишина. Только водитель дрезины, оголившись по пояс, клеил пластырь на разбитый нос и подмигивал графине.

— Я б тебе помогла, — сказала графиня водителю, — но… понимаешь, не то воспитание, чтобы шляться по проезжей части. Ты уж извини.

— Не хлопочи, — ответил водитель. — Сам подойду.