Сказки о воображаемых чудесах

— И заставил нас нести ее к лесу, хотя можно было подождать, и она сама дотопала бы туда, как и остальные. А у нас теперь вся одежда в крови.

Железнодорожник тихо спросил:

— Сынок, тебе что-то не нравится?

Хирам дернулся на сиденье, словно у него зачесалось между лопатками:

— Ничего я такого не говорю. Мне просто хочется, чтоб мы побыстрее уехали из этого штата.

— Мы едем в Атланту. Там можно затеряться.

— Найду там себе девчонку, — сказал Бобби Ли.

— В Атланте больше копов, чем во всем остальном штате, — сказал Хирам. — Во Флориде…

Не отрывая взгляда от трассы, Железнодорожник щелкнул Хирама по переносице. Хирам дернулся, больше ошарашенный, чем напуганный, и шапка его скатилась на заднее сиденье.

Бобби Ли рассмеялся и протянул Хираму его головной убор.

К окраинам Атланты они подъехали, когда уже стукнуло одиннадцать. Железнодорожник въехал на территорию закусочной под названием «Сладкое местечко»: красный кирпич, крыша, обшитая асбестом, в воздухе запах сигарет и барбекю из свинины. Хирам втер немного грязи в пятно на штанине. Железнодорожник открыл багажник и вытащил оттуда чемодан мертвеца, доверху забитый одеждой. Когда они зашли внутрь, он внес чемодан с собой.

По радио (приемник стоял на полке за стойкой) Китти Уэллс пела «Не Бог создал ангелов из борделя». Железнодорожник изучил меню вдоль и поперек и заказал печенье и соус. Пока они ели, Бобби Ли распространялся о девочках, а Хирам угрюмо курил. Железнодорожник был уверен, что Хирам скоро выкинет какую-нибудь глупость. Они оба были ему уже не нужны. Поэтому, когда с едой было покончено, Железнодорожник оставил ключи от машины на столе и удалился в мужской туалет. Он запер дверь. Вытащил из-за пояса свой пистолет тридцать восьмого калибра, положил его в раковину и переоделся из слишком обтягивающего комбинезона в мешковатые штаны мертвого мужа. Он умыл руки и лицо. Почистил очки о подол рубашки с попугаями, а затем заправил рубашку в брюки. Он пихнул пистолет в чемодан и вышел. Бобби Ли и Хирам уже ушли, и машины на стоянке тоже не было. На столе, рядом с непотушенной сигаретой Хирама, лежал чек на шесть долларов восемьдесят центов. Железнодорожник сидел на диване и пил кофе. В окне закусочной рядом с дверью красовалась картонка, прилепленная на клейкую ленту. Объявление гласило: «ТРЕБУЕТСЯ ПОВАР». Допив кофе, он отклеил картонку и направился к кассе. Заплатив по счету, он протянул кассиру табличку со словами:

— Я — тот, кто вам нужен.

Кассир позвал управляющего:

— Мистер Котрон, этот человек говорит, что он повар.

Мистеру Котрону было около тридцати пяти. Его морковно-рыжие волосы были уложены в высокую прическу, напоминавшую петушиный гребень, а из-за ремня уже вываливалось небольшое брюшко.

— Как вас зовут?

— Ллойд Бейли.

— Какой у вас опыт работы, Ллойд?

— Я могу приготовить любое блюдо, указанное в вашем меню, — сказал Железнодорожник.

Управляющий отвел его на кухню.

— Отойди-ка, Коротыш, — сказал он высокому чернокожему, что стоял у сковороды. — А вы сварганьте мне денверский омлет.

Железнодорожник вымыл руки, надел фартук, разбил в миску два яйца. Он швырнул на сковородку пригоршню рубленого лука, еще одну — зеленого перца и еще — кубиков ветчины. Когда лук стал мягким, он влил взбитые яйца поверх ветчины и овощей, добавил соли и кайенского перца.

Когда готовое блюдо скользнуло на тарелку, управляющий склонился над ним, словно осматривая краску на подержанном авто. Затем он выпрямился:

— Оплата тридцать долларов в неделю. Приходите к шести утра.

Оказавшись снаружи, Железнодорожник поставил чемодан и огляделся. В жаркой городской ночи гудели цикады. За углом закусочной он заметил большой дом Викторианской эпохи с вывеской «Сдаются комнаты» над крыльцом. Он уже собирался идти, когда краем глаза уловил движение у мусорки рядом с сетчатым ограждением. Он вгляделся во мрак и увидел, как кошка пытается запрыгнуть на мусорный ящик: ей хотелось порыться в отбросах. Он подошел к ней и протянул руку. Кошка не убежала; она обнюхала его и ткнулась головой ему в ладонь.

Он поднял кошку и отнес ее (а также сумку) к пансиону. Под густой тенью дубов стоял большой темный обшитый досками особняк с зелеными ставнями. На крыльце висели кашпо с бегониями. Были на крыльце и качели. В дубовую дверь был вставлен овальный витраж из толстого стекла, по краям уже стертый. Медная дверная ручка от старости потемнела.

Дверь была незаперта. Его сердце слегка дрогнуло: такой отличный шанс предоставляла ему эта хозяйская неосторожность, но также ему захотелось предупредить владельца, чтобы впредь он так не глупил. Внутри с одной стороны стоял маленький столик, накрытый кружевной салфеткой, на которой стояла ваза с засушенными цветами, с другой рядом с дверью располагалась табличка с надписью «Управляющий».

Железнодорожник постучал. Через минуту дверь открылась, и показалась женщина с лицом ангела. Она была немолода, наверное, около сорока, с очень белой кожей и светлыми волосами. Она посмотрела на него, улыбнулась, увидела кошку у него под мышкой:

— Какая милая.

— Я бы хотел снять комнату.