Сказки о воображаемых чудесах

Он бы женился на ней. Он бы остепенился, как и советовала бабушка. Но ему придется раздобыть обручальное кольцо. Он подумал о том, что мог бы тогда взять старушкино кольцо, но разве ж он знал, когда убивал ее, что так скоро влюбится?

Он открыл комод, порылся среди одежды мертвеца, пока не нащупал носок со сбережениями. Там было всего сорок три доллара.

Единственным выходом было попросить Отраду о помощи. Железнодорожник шагал по комнате. Прошло уже много времени, и он начал беспокоиться, что кошка все не возвращается. Но вот она неслышно проскользнула в комнату, легла на столе — вот так вот, запросто! — в клин солнечного света, что тянулся от окна. Железнодорожник встал на колени, лицо его было вровень со столом. Кошка сказала «Мммрф?» и подняла голову. Железнодорожник уставился в ее глаза.

— Отрада, — сказал он. — Мне нужно обручальное кольцо, а денег не хватает. Раздобудешь его для меня?

Кошка смотрела на него.

Он ждал какого-нибудь знака. Ничего не происходило.

А затем, словно плотину прорвало, в него хлынул поток уверенности. Он знал, что ему нужно сделать.

На следующее утро он пошел в «Сладкое местечко», насвистывая. Весь день он представлял себе, как и когда он попросит миссис Грейвс ее руки. Может, в субботу вечером, на качелях? Или каким-нибудь утром, во время завтрака? Он мог бы оставить кольцо рядом с тарелкой, и она бы нашла его — и записку, — когда будет убирать со стола. Или он мог бы прийти к ее комнате посреди ночи, и в темноте наброситься на нее, а потом, когда она начнет всхлипывать, положить ей на грудь бриллиант совершенной формы.

В конце смены он взял бифштекс из холодильника закусочной — он хотел принести его в дар Отраде. Но, когда он пришел в комнату, кошки там не было. Он оставил мясо на кухне внизу завернутым в толстый пергамент, а потом вернулся наверх и переоделся в мешковатый костюм Бейли Боя. На углу он сел в автобус до центра и зашел в первый попавшийся ювелирный. Попросил продавщицу показать ему несколько бриллиантовых обручальных колец. Затем зазвонил телефон, и, когда женщина пошла отвечать, он сунул одно кольцо в карман и вышел из магазина. Ни один служащий, находясь в здравом уме, не позволил бы себе такую неосторожность, но все прошло именно так, как он и представлял себе, без сучка и без задоринки.

Той ночью ему приснился сон. Он был наедине с миссис Грейвс, и они занимались любовью. Но, пока он двигался на ней, он чувствовал, как кожа на ее полной груди сдувается и сморщивается под его рукой. Он обнаружил, что занимается любовью с мертвой бабушкой, и ее лицо ухмылялось той же бессмысленной улыбкой, как и тогда, когда Хирам с Бобби Ли тащили ее в лес.

Железнодорожник проснулся в ужасе. На его груди сидела Отрада; мордочка ее была в паре сантиметров от его лица, и она мурлыкала громко, как дизельный мотор. Он схватил кошку обеими руками и швырнул ее через комнату. Она с глухим стуком ударилась о стену, затем упала на пол и проскребла когтями по полу. Она поспешила к окну, шмыгнула в дверцу и оказалась на крыше крыльца.

Еще минут десять его сердце бешено колотилось, и потом он долго не мог заснуть.

За вами вечно кто-то охотится. Тем днем в закусочной, когда Железнодорожник решил сделать передышку и сидел на стуле перед вентилятором у окна, потягивая воду со льдом, Котрон вышел из своего кабинета и положил руку ему на плечо — на то, что время от времени еще побаливало.

— Ну и жара тут, а, приятель?

— Да, сэр. — Железнодорожник был на десять или двенадцать лет старше Котрона.

— И куда только катится мир, — промолвила Мейси в пустоту. У нее на стойке лежала раскрытая газета, и она пробегала глазами заголовки. — Смотрите, что пишут: какой-то мужчина стянул бриллиантовое кольцо прямо из-под носа у продавщицы из «Мерриамс Джуэлри».

— А я это уже читал, — сказал Котрон. И прибавил через мгновение: — Какой-то белый, так?

— Ага, — вздохнула Мейси. — Должно быть, какой-нибудь голодранец из лесов. Один из тех бедняков, которым не посчастливилось получить христианское воспитание.

— Его поймают. Таких людей всегда ловят. — Котрон оперся на косяк своего кабинета и сложил руки над животом. — Мейси, — сказал он, — а я тебе говорил, что Ллойд — наш лучший из поваров в буфете с 1947 года? Лучший из белых поваров в буфете.

— Да, я слышала, как вы говорили это.

— То есть интересно ведь, чем он занимался, пока не приехал сюда. Может, работал поваром в разных буфетах Атланты? Тогда, наверно, мы бы о нем слышали, да? Если подумать, Ллойд никогда мне особо не рассказывал, где он был, пока не появился у нас в тот день. А тебе рассказывал, Мейси?

— Не припомню такого.

— Не припомнишь, потому что он и не говорил. Что скажешь, Ллойд? В чем дело?

— Времени болтать нет, мистер Котрон.

— Времени болтать нет, Ллойд? Ты что, дуешься на нас? Мы мало тебе платим?

— Я этого не говорил.

— Потому что, если тебе тут не нравится, мне будет очень жаль расстаться с лучшим белым поваром в буфете, какие были у меня с 1947 года.

Железнодорожник поставил пустой стакан и нацепил бумажный колпак.