Сказки о воображаемых чудесах

С этого момента все пошло не так. Я попыталась объяснить, как кошка связана со смертью Делии. Но Стивен уже меня не слушал. Весь ужин он сидел хмурый. Элеанор и Роуз спорили, кому достанется следующая ложка гороха. А я пыталась справиться с все возраставшим чувством ужаса, который для такого пустячного дела казался чрезмерным.

Когда все закончили есть, Стивен с наигранной живостью провозгласил:

— Девочки, помогите нам решить один важный вопрос.

— Как здорово! — сказала Роуз.

— Какой вопрос? — спросила Элеанор.

— Пожалуйста, не надо… — Я еле удерживалась от крика.

Стивен одарил меня мальчишеской ухмылкой (именно она когда-то завоевала мое сердце):

— Да ладно тебе! Постарайся взглянуть на вещи объективно. Ты так болезненно реагируешь из-за своих детских воспоминаний. Пусть девочки решат. Если она им понравится, то почему бы нам ее не оставить?

Я должна была все предотвратить. Должна была настоять. Но все мы, как говорится, крепки задним умом. Но внутри у меня начало прорастать зерно сомнения. Стивен всегда мыслил так логично, так правильно, особенно в финансовых вопросах. Может, он и на этот раз прав?

Он принес кошку назад от оценщика, ничего мне не сказав. Если это позволяло ему добиться своего, он никогда не гнушался маленькими хитростями. И вот он принес коробку из гаража и распаковал ее прямо на нашем теплом паркете, при ярком свете ламп. Но ничто не поменялось. Мне скульптура показалась все такой же пугающей. Я почувствовала, как на лбу проступает холодный пот, но смотрела и смотрела на нее, всю в радугах преломленного света.

Элеанор была в полном восторге. Она поймала нашу настоящую кошку по кличке Джелли и поднесла ее к скульптуре: «Джелли, посмотри, какого милого друга мы тебе нашли!» Но кошка принялась вырываться и шипеть, и Элеанор пришлось ее отпустить. Дочка рассмеялась и сказала, что Джелли просто ревнует.

Роуз заупрямилась не меньше кошки. Она сжалась в углу, не желая подходить к скульптуре, и украдкой бросала на нее взгляды из-за отцовских колен. Но Стивен и слышать не хотел о таких глупостях:

— Давай, Роуз. Это всего лишь кошечка из стекла. Потрогай ее, ну же. — Он взял ее за плечи и мягко подтолкнул. Она нерешительно протянула руку, будто знакомилась с живой кошкой. Я видела, как ее пальчик коснулся стеклянного нароста на месте, где у кошек обычно бывают носы. Девочка отпрянула, негромко ойкнув от боли. Вот так все и началось. Совсем безобидно.

— Он укусил меня! — вскрикнула она.

— Что случилось? — спросил Стивен. — Ты сломала ее? — Он, бессердечное чудовище, сначала побежал к скульптуре, чтобы проверить, все ли на месте.

Она показала мне свой палец. На нем была крошечная царапинка, из которой сочилась капля ярко-красной крови. «Мамочка, жжется, жжется». Она уже не плакала. Она пронзительно кричала.

Мы отвели ее в ванную. Стивен держал Роуз, а я промыла ранку и приложила к ней холодное полотенце. Кровотечение сразу остановилось, но девочка не переставала визжать. Стивен разозлился:

— Что за чушь? Это царапина. Просто царапина.

Роуз дергалась, пиналась и вопила. В защиту Стивена могу сказать, что зрелище и правда было ужасающее, а он никогда не умел справляться с настоящим страхом, особенно если боялся сам. Он всегда пытался спрятать страх за маской гнева. Один из наших соседей был врачом.

— Роуз, если ты не перестанешь, мы позовем доктора Пеппермана. Ты этого добиваешься?

А ведь доктор Пепперман, этот веселый семидесятилетний старичок, был сама доброта и очарование, да и угрожать в такой ситуации было ужасно глупо.

— Да Бога ради, сбегай уже за Пепперманом! Не видишь разве, что-то здесь совсем неладно, — сказала я.

Он послушался меня, в виде исключения. Схватил Элеанор за руку, сказал: «Пойдем со мной» — и зашагал через двор по снегу, даже куртки не надев. Мне кажется, он взял Элеанор (тоже без верхней одежды) лишь потому, что сам был ужасно напуган и не хотел в одиночку столкнуться с темнотой.

Когда пришел доктор Пепперман (он только что закончил ужинать, на усах висели капли соуса), Роуз все еще кричала. Он осмотрел ее палец и остался слегка удивлен увиденным:

— Никаких серьезных повреждений я не нахожу. Я бы сказал, что виной всему истерический приступ. — Он достал из небольшого коричневого чемоданчика ампулу и шприц и сделал Роуз укол — просто, чтобы помочь ей успокоиться.

Казалось, лекарство сработало. Через несколько минут вопли перешли в тихие всхлипывания. Пепперман протер царапину дезинфицирующим средством и наложил нетугую марлевую повязку.

— Ну вот, Рози. Мы перебинтовали ранку — и теперь все пройдет. — Он подмигнул нам. — Утром с ней все будет в порядке. Снимите повязку, как только она позволит.

Мы уложили Роуз в постель и сидели с ней, пока она не заснула. Стивен развязал марлю, чтобы на воздухе рана быстрее затянулась. Порез был немного воспален, но выглядел абсолютно нормально. Потом мы тоже отправились спать, успокоенные визитом доктора и несколько озадаченные реакцией Роуз.