Сказки под ивами

Честь зажечь праздничный камин была предоставлена Рэту. Большой зал, в котором позднее должны были накрыть рождественский стол, замер в ожидании. Вот чиркнула спичка — и первые огоньки пламени побежали по вязанке дров, осветили топку камина, отбросили первые блики на стены и окна… Со слезами на глазах смотрел Рэт на зажегшийся — для него и для всех — огонь.

— Загадал желание? — спросил Крот Сына Морехода.

— Да, — ответил тот, — чтобы был мир и покой для всех.

— А для себя?

— А у меня есть все, что мне нужно. Вы все так добры ко мне.

— Все равно у каждого из нас есть самая сокровенная мечта, желание, которое мы бережем только для себя. Загадывай же его скорее!

Крысенок повернулся к камину и долго смотрел на огонь. Затем глубоко вздохнул, и Крот понял, что желание загадано. Оставалось только надеяться и ждать, что оно исполнится.

— Всем шампанского! — завопил вдруг Тоуд, который в такие минуты отбрасывал все церемонии и на равных принимал всех, даже чистильщика обуви.

И что с того, что самые молодые ребята и девушки из прислуги становились от шампанского излишне смешливыми? Что с того, что помощник дворецкого притворно бурчал что-то себе под нос? Что с того, что кухарка, забывшись, на радостях чмокнула в щеку самого дворецкого? Если при этом Барсуку, едва сдерживающему смех, пришлось сесть и обхватить живот руками, если Крот не переставал улыбаться всем и каждому, если Выдра шутил и посмеивался, а племянник Крота и Портли откровенно хохотали, — то хозяин чувствовал себя на вершине блаженства. Он был счастлив, что всем гостям в его доме хорошо, что все они веселы и довольны, как во времена Старого Тоуда и даже во времена его отца.

И если слуги расходились по своим комнатам и принимались за дела с отличным настроением и гордые за своего хозяина, то вовсе не потому, что он раз-другой в году угощал их бокалом шампанского. Нет, дело совсем не в этом. Просто все они знали, что в сердце мистера Тоуда, несмотря на все его странности и самовлюбленность, всегда, весь год есть место Рождеству, празднику, которым он щедро делится с ними, со своими друзьями, со своей усадьбой и со всем миром.

Но больше всех был потрясен этим праздником, конечно же, Сын Морехода. Ведь это было первое настоящее Рождество в его жизни. И все-таки, с каким бы азартом он ни играл в жмурки и в прятки, время от времени остальные замечали, как какая-то грусть пробегала по его мордочке, порой задерживаясь на ней. Тогда Крысенок старался вежливо и незаметно выйти из игры и все норовил задержаться у окна, глядя куда-то вдаль — на заснеженный сад и по-зимнему медленно текущую Реку.

— Что-то не так? — обратился к нему Племянник, знавший, что с Крысенком, как и с Рэтом, лучше всего было говорить начистоту.

— Нет, все замечательно. Просто… мне очень не хватает отца. Как жаль, что его нет с нами. Рождественский камин — он рассказывал мне об этом; елка с игрушками и свечами — у него тоже была такая; вокруг веселые взрослые и дети — он помнил их всех; даже эти игры — он знал и умел играть во все из них, и даже больше.

Племянник подумал и сказал:

— Мне кажется, что он сейчас был бы счастлив видеть тебя здесь, с нами, радующимся празднику. Пусть через тебя исполнится его заветное желание — справить Рождество дома, в кругу друзей.

— Согласен, — кивнул Сын Морехода. — Он действительно был бы этому рад. И все-таки насколько было бы лучше, если бы он был сейчас с нами!

Да, Рождество не было бы Рождеством без этих грустных размышлений о потерях прошедшего года, о бедах и неурядицах. Все эти мысли нужно обязательно уложить, упорядочить и дать им отдохнуть, чтобы спокойно вспомнить удачи, победы и радости, которые и дарят нам новые надежды.

— Пойдем, — негромко позвал Сына Морехода Племянник. — Всех приглашают к столу.

Огромный банкетный стол был приготовлен еще накануне. На следующее утро его еще раз протерли чистой тряпкой, накрыли белоснежной скатертью, украсили подсвечниками, вазочками, мешочками с подарками и сервировали лучшим фарфором и серебром Тоуд-Холла. В центре возвышался изящный букет из сосновых и еловых веток, украшенных золотыми и серебряными нитями.

— В течение ближайших пяти часов мне предстоит еще не раз выступить перед вами с речью, — обратился к присутствующим Тоуд, когда все гости заняли свои места за роскошным столом. — Это мое выступление — всего лишь второе за вечер.

— Третье! — поправил Выдра.

— Если не четвертое, — тихо шепнул Крот Рэту, сидевшему на почетнейшем месте — по левую руку от хозяина дома.

— В нашем роду есть традиция: на всех праздниках мой отец, мой дед, я сам и в будущем — я надеюсь — мой дорогой Мастер Тоуд — все мы произносили и будем произносить неизменный тост — за Незваного Гостя. Место этого Гостя — по правую руку от хозяина этого дома — всегда свободно. Барсук, ты лучше других знал моего отца, обычаи и традиции этого дома. Не хочешь ли ты добавить несколько слов?