Сказки попугая (Тота кахани)

Грубая душа изящных речей рождать не станет,
Ворона голосом попугая кричать не станет.
Если глупец хоть сто раз пройдет по стране Ираку{119}

 —Сын Ирака повадкам глупца подражать не станет.

Теперь ступай к своему возлюбленному, и из беседы с ним ты узнаешь о его достоинствах и недостатках.

Услышав это, Худжаста собралась уходить, но в это время настало утро, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она заплакала и прочла такие стихи:

Заря! О, что совершила ты?
Свиданья ночь погубила ты.

20 рассказ, о том, как из-за дружбы с человеком по имени Башир {120} один араб перенес побои и получил наслаждение

Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста пошла отпрашиваться к попугаю и так стала говорить ему: — О попугай! Зачем я каждую ночь прихожу к тебе? Для того ли, чтобы ты отпустил меня, или чтобы слушать твои советы? Ты все выдумываешь лживые отговорки и выставляешь на показ свою мудрость. Подумать, как хорошо! Что мне с этим делать?

Хлынули слезы, потом рыданье прервалось.
Встань с ложа, советчик, — мое дыханье прервалось.

Попугай отвечал: — О Худжаста! Успокой свое сердце. Теперь ты скоро соединишься с твоим другом, подобно тому как один араб сначала попал в беду, а потом получил удовольствие.

Кто не понесет страданий и утрат —
Тому не достанется бесценный клад.

На эту речь Худжаста сказала: — О попугай! На устах твоих масло и сахар{121}. Я предана тебе. Скажи правду — как же мне с ним соединиться? Известна поговорка: «Пусть надежда живет, безнадежность — умрет».

На это попугай начал рассказывать:

«В одном городе жил красивый юноша, по имени Башир. Он сошелся с прекрасной женщиной, по имени Чанду. Через некоторое время связь их обнаружилась, и муж этой женщины отвез ее в родную семью{122} и оставил там. Тогда от разлуки с нею Башир стал плакать день и ночь и проводил время в стенаньях и вздохах.

Однажды он пошел к своему старинному другу арабу и сказал ему: — О милый друг! Я пойду к Чанду. Лучше будет, если и ты пойдешь вместе со мной, ибо люди говорят: «один да один — одиннадцать»{123} и «двое лучше одного».

Араб согласился и отправился вместе с ним. Когда они через несколько дней подошли к тому городу, где жила женщина, Башир сел под деревом и послал араба известить Чанду о своем прибытии.

Итак, араб, придя к дому Чанду, возлюбленной Башира, сказал ей: — О Чанду! Башир прислал тебе привет. Он сидит под таким-то деревом и жаждет свиданья с тобой.

Выслушав его, Чанду несказанно обрадовалась и отвечала: — О человек! Теперь пойди, передай ему от меня привет и скажи, что ночью я непременно приду к нему под дерево, а что́ нужно сказать друг другу, то отложим до встречи. Когда увидимся, тогда и скажу.

Араб возвратился с этим поручением к Баширу и передал в точности все, что женщина ему говорила.

Когда настала ночь, Чанду, принарядившись, пришла к Баширу и, обняв его, стала плакать, а он тоже безудержно зарыдал, прижав ее к своей груди.

Как описать это свиданье?
Плач любовников, громкие рыданья…
Так скажу о том, как их слезы слились:
Сава́на и бха́дона грозы слились{124}

.

Выплакавшись, Башир сказал: — О Чанду! Эту ночь ты проведешь здесь.

Чанду промолвила: — Только при одном условии: если этот араб исполнит мою просьбу. Тогда, конечно, останусь.

Араб спросил: — Что за просьба?

Чанду отвечала: — Надень мое платье и пойди в наш дом. А там сядь молча во дворике, закрыв лицо покрывалом. Если мой муж придет с чашкой молока и предложит тебе ее выпить, то ты чашки не бери и покрывала не поднимай. В конце концов, он поставит возле тебя чашку, полную молока, и уйдет. Ты тогда ее спокойно выпей и наполни свой желудок.

Араб согласился на это и, придя к ней в дом, молча уселся во дворике, закрыв лицо покрывалом. Между тем вошел муж Чанду с чашкой молока и стал говорить: — Душенька! Я принес эту чашку для тебя. Подними покрывало и выпей молоко.

Но араб покрывала не поднял и чашки не взял.

Тогда муж, рассердившись, начал его бить, крича: — Я так ласково с тобой обращаюсь и выказываю мою любовь, а ты ни лица не откроешь, ни слова не вымолвишь. — И так его бил, что у араба спина посинела и вспухла, а потом ушел. Араб то плакал, то смеялся над своим положением.