Сказки про Ивана-Царевича и Иванушку-Дурачка

июня 1941 года, а в конце была выстроена громадная инсталляция, изображающая штурм Рейхстага. Манекены, одетые в форму красноармейцев, лежали, изображая убитых, или бежали по несколько запыленным ступеням с разложенными на них кусками кирпичей, осколками и гильзами, замерев на бегу, чтобы посетители музея могли как следует их рассмотреть… Бред, короче говоря, безвкусный и бездарный бред! Этими же манекенами и тоже обряженными в разнообразную военную форму были заполнены и все остальные залы музея. Какая-то война манекенов получилась, думал огорченный Иван. Им что, совсем что ли пофиг, кто с кем и за что воевал? Понаставили кукол… Где-то по соседству шла очередная экскурсия, а одиночных посетителей не было вовсе. Иван решил вернуться в зал, экспозиция которого была посвящена самому началу Отечественной войны. Что-то его тянуло к этому страшному и судьбоносному для всего мира событию. Никник говорил об этом много и подробно, далеко выходя за пределы параграфа учебника. Факты, факты, факты. Цифры, цифры, цифры. И чем страннее казался факт, чем конкретнее была цифра, тем больше у Ивана было вопросов. А с ответами Никник не спешил, как будто ожидая от школьников их собственного решения. Войдя в зал, Иван неожиданно наткнулся на Никника, о чем-то оживленно беседующего со сгорбленным и тощим стариком в сером костюме, опирающимся на толстую суковатую палку. Никник и старик о чем-то спорили, но слов Иван не разобрал и ему даже показалось, что говорят они не по-русски. Иван приостановился и тотчас заметил, что рядом с ним стоит какой-то рослый мужик, рассеянно оглядывающий зал, а двое таких же рассеянных зрителей обнаружилось чуть поодаль. Потом Никник и седой старик обнялись и старик, опираясь на свою палку, заковылял к выходу. Следом за ним последовали и скучающие крупногабаритные посетители, один из которых шел впереди, другой рядом со стариком, а третий держался чуть сзади. Никник, между тем, устало присел на скамейку посреди зала и вперился в занимающий целую стену экран, на котором беззвучно маршировали немецкие солдаты, горели советские танки и самолеты, брели бесконечные колонны военнопленных под охраной редких немецких автоматчиков, сочно и дымно полыхали крестьянские избы. Потом на экране появился Сталин в фуражке и шинели. Он что-то говорил, изредка поглядывая на бумажку, а затем экран опять заполнили люди, мужчины и женщины, которым раздавали винтовки, строили их в ряды, куда-то беззвучно провожали… Иван стоял и не мог отвести взгляда от экрана.

– И что вы об этом думаете? – Иван вздрогнул от неожиданности, услышав голос Никника, который обернулся и теперь смотрел на него. Надо сказать, что Никник ко всем без исключения ученикам обращался только на «вы».

– Надо было самим начать – выпалил Иван, как всегда немного ошалевший от дежурной подборки кинохроники, иллюстрирующей кошмар начала войны.

– Вот как? – отозвался Никник – Интересно. Присядьте, пожалуйста – и он указал на скамейку рядом с собой.

Иван сел и вопросительно посмотрел на Никника. Тот немного помедлил, а потом сказал:

– Давайте-ка немного пофантазируем, если вы не против.

С этими словами он вдруг положил руку Ивану на темя и сильно надавил. На секунду у Ивана закружилась голова, но он быстро пришел в себя и с удивлением уставился на экран, на котором творилось что-то непонятное. Вместо немцев на экране маршем шли красноармейцы с веселыми, праздничными лицами. Потом показались едущие по шоссе танки, а небо покрылось крестами летящих самолетов. Затем на экране возникла анимированная карта с изящными, расходящимися в разные стороны стрелами, направленными на Варшаву, Кенигсберг и Бухарест.

– Что это? – еле слышно прошептал Иван.

– То, о чем вы просили – спокойно ответил Никник – Упреждающий удар.

На экране опять замелькали кадры кинохроники. Снова горели деревни, но уже совсем другие, незнакомые, с прямоугольниками костелов, увенчанных шпилями на колокольнях и островерхими крышами крестьянских домов. И вдруг Иван увидел поле, уставленное полыхающими советскими танками, а с неба один за другим стали падать чадящие черным дымом самолеты. Потом на экране снова появилась анимированная карта. На ней было видно, как глубоко вонзившиеся в европейский континент красные стрелы свертывались в гигантские котлы, подрезанные у своего основания короткими и широкими черными стрелами. А потом экран заполнили колонны пленных красноармейцев…

– Не может быть – выдохнул Иван – Этого не может быть…