Сказки про Россию и не только - 2

Яга удовлетворилась объёмом васильевой печени (такая у его печени была фамилия, министерская) и, усадив Василия в бадейку, прикрыв её крышкой и положив гнёт (тоже из невидимок-неопределимок, но гнул всегда изрядно, в двенадцать колен с поворотами, так что уши вяли, а вяленые уши - первейшая закусь), пошкандыбала топить печь.

Печь, чтобы не быть утопленной, самовоспламенилась изнутри и весело, демонстрируя оптимизм и веру в будущее, затрещала поленьями. Поленья рыдали смоляными слезами, гармонируя с грустным настроением Василия, свернувшегося в бадейке, накрытой крышкой, придавленной гнётом.

Гнёт гнул, уши вяли, электрики качались в проводах, вызванивая звеньями страховочных поясов мелодию поп-музыкальной песни:

Осень, осень, лес остыл и листья сбросил,

И лихой ветер гонит их за мной.

Осень, осень, ну давай у листьев спросим,

Где он май, вечный май...

"Март... - шептал Василий. - Вечный март!"

Кот, Манга и Яой…

Пошёл кот на рынок.

За продуктами. Убедили его, что мясо на гриле вкуснее сырых мышей.

Ходит, овощи к мясу выбирает. А за прилавком - кавказец. Волосатый такой. "Купи, - говорит с акцентом, - мангу! Недорого!"

Кот и позарился. Взял под мышку пакет с мангой, мясо в зубах держит и домой на трёх лапах ковыляет. Мечтает, как мясо-гриль с печёной мангой кушать будет.

Открывает дома пакет, а там... Мужик там... В смысле, кот мужеска пола. Потягивается, мурлычет, представляется: "Я -Ой. Яооой! Яооооой!"

С тех пор кот тянок предпочитает. Тянок кавказцы не продают: сами пользуются...

Шаверма

Восточная сказка

Кот был ленив (по бабьим слухам,

Но лыко всякое в строку).

Пил, ел и спал. Чесал за ухом.

Всё это - лёжа на Боку.

Лизал себя он без утайки,

Котов дразня, что так живёт,

И всей лихой помойной шайке

Свой демонстрируя живот.

Он сыто жил. Он думал: вечно

Он будет жить. Всегда и впредь.

Хозяйка вдруг бесчеловечно

Забыла двери запереть.

И он ушёл навстречу страсти.

Навстречу бурям и громам.

А там Костян. И он, к несчастью,

Мечтал набить лавэ карман.

И где же кот? Лаваш и соус –

Вот одр его. И по частям

Его Костян, забыв про совесть,

За бабки впаривает вам.

Товарищ! В этой гнусной лавке

Погиб и съеден рыжий кот.

Тот прав, кто, не поставив лайки,

Торговца сходу в морду бьёт!

Прощай, шерстистый. Было б хуже,

Когда б, качая на весу,

Тебя б бомжи несли на ужин,

Как кровяную колбасу?

Японский городовой!

Поморская сказка

Жил-был помор Киря. Кирилл по Святцам. И того помора Государь на восток послал. Известное дело: кого государь куда послал, туда тот и идёт. А Государь в то время от Запада отвернувшись был. И слал всех на Восток.

Так помор Киря на самом дальнем Востоке и очутился.

Очутился, очухался, глядь-поглядь - все девки в цветные тряпки заворочены, а мужики от бедности ноги соломой обкрутили и так и ходят.

У самого-то Кири сапоги были моржовые, сносу им нет. Отроду у них в Соломбале в солому обутыми не ходили!

А с собой у Кири угощение имелось. Трещочка строгого посолу да водка неизвестного градуса, потому что ещё тогда Менделеев не родился, да и в предках у него, Менделеева, Менделя-Менделея ещё не было...

Вот и стал мужиков тех Киря потчевать. Понятно, тут же начались "ты меня уважаешь?", "а в хлебало?", "пейдодна!"...

Короче, смотрят те мужики соломенные, а перед ними - харя синяя, в глазах огонь, зубами трещочку терзает, а сам говорит-говорит-говорит...

К тому же, у мужиков тех такой огонь от водки кириной в животах разгорелся, да от трещочки строго посола такая тоска на них напала, что похватали они кинжалы свои и животы себе покромсали.

А бабы, радостные оттого, что Киря им теперь безраздельно достанется, головы своим мужикам саблями и посносили.

Киря же, глядя на такое паскудство, сплюнул только и обратно к царю увеялся. С докладом.

Царь-государь Кирю наградил бочонком мальвазии и тремя рублями, а потом в гнев снова впал и Кирю на Запад послал.

Однако Киря до настоящего Запада не добрался, а осел в корчме рыжего Пейсаха в Великом княжестве Литовском.

Где с местными панами регулярно дрался, отчего у их, панов, холопов оселедцы трещали.

Поговаривают, что в корчме повстречал он недоутопшую персидскую княжну, полюбившую его за царское имя Кир и щедрость.

Так вдвоём и спились...

О смелости и законе Ома

Он смелым рос. И он всегда

Стремился к незнакомым высям.

Он захотел на провода

Высоковольтные пописать.

Громоздко пеший переход

Навис горбом над проводами.

И по нему ходил народ,

Не призадумавшись годами,

Что мчат по рельсам поезда,

Стремясь неведомо куда.

Искрил, летя, электровоз,

Вагоны полнил чёрный уголь.

Прошёл, и уголь весь увёз.

И Он покинул тёмный угол.

Внизу шумели провода,

Прогревшись от закона Ома.

Он сделал, что хотел всегда!

Не зря он пива выпил дома!

Сверкнула вольтова дуга,

Посёлок светом озарила.

Мы с Ним простимся навсегда:

Легчайший пепел лёг в могилу.

Придумав странные мечты,

Запомни: никогда не писай,

Достигнув нужной высоты,

На провода из горних высей!

Бабу-Йога

Сказка про попаданца