Сказки, рассказанные на ночь

— Не верьте вы всяким россказням, — отмахнулся старик. — Я правду вам говорю. Вполне возможно, конечно, что в печальный памятный день ему, бывает, и хочется приободриться, но отпускает он рабов на волю не ради развлеченья, а только ради своего сына. Ну да ладно, что-то стало холодать, пора мне уже идти. Салем алейкум, мир вам, молодые люди, и впредь не судите строго о нашем добром шейхе.

Юноши поблагодарили старика за его рассказ, посмотрели еще раз на несчастного шейха и тоже пошли своей дорогой дальше.

— Да, не хотелось бы мне быть на месте шейха Али Бану, — приговаривали они по очереди.

Вскоре после того, как молодые люди повстречались с тем стариком, случилось им в час утренней молитвы проходить по той же улице. Тут вспомнили они о том, что поведал им почтенный незнакомец, и не могли не посочувствовать бедному шейху. Но каково же было их удивление, когда они взглянули на дворец шейха и увидели, что весь он празднично разукрашен! На верхней террасе, где прогуливались принаряженные невольницы, развевались пестрые вымпелы и флаги, парадный вестибюль был устлан дорогими коврами, шелковая дорожка спускалась по широким ступеням, и даже улица перед дворцом была покрыта тончайшим сукном, какое любой мечтал бы пустить на парадное платье или прекрасное покрывало.

— Какие перемены! — ахнул молодой писарь. — Что это такое приключилось с нашим шейхом? Неужто он затеял пир? Похоже, он собрался заставить поработать своих певцов и танцовщиков! Вы только посмотрите на эти ковры! Такой красоты во всей Александрии не сыщешь! А сукно какое прямо на голую землю положил — не пожалел добра!

— Знаешь, что я думаю? — сказал другой. — Он, верно, ждет к себе в гости какую-нибудь знатную особу. Такие приготовления делаются по случаю приема правителя какой-нибудь большой страны или эфенди от султана. Интересно, кто же сегодня сюда пожалует?

— Смотрите-ка, а не давешний ли старичок идет вон там по улице? — воскликнул третий. — Уж он-то наверняка все знает и объяснит нам, в чем тут дело. Эй, почтенный! Не соблаговолите ли подойти к нам? — обратились они к старику.

Тот приметил молодых людей и подошел к ним, узнав их и вспомнив, что беседовал с ними на том же месте несколько дней тому назад. Юноши обратили его внимание на приготовления во дворце шейха и спросили, не знает ли он, какого высокого гостя собираются тут принимать.

— Неужели вы подумали, что Али Бану просто так устраивает сегодня большой пир или знатный гость оказал честь его дому? Нет, причина совсем другая. Сегодня, как вам известно, двенадцатый день месяца Рамадана, именно в этот день и был похищен сын шейха.

— Но, клянусь бородой Пророка! — воскликнул один из юношей. — Поглядеть на всю эту красоту, так можно подумать, что они там к свадьбе готовятся или к большому празднику, а не ко дню скорби и печали! Одно с другим как-то не вяжется! Согласитесь — шейх, верно, повредился умом.

— Вы опять делаете поспешные выводы, мой юный друг, — отвечал с улыбкой старик. — Стрела ваша, конечно, по обыкновению остра, и тетива натянута туго, да только в цель вы не попали — промахнулись. Знайте — сегодня шейх ожидает возвращения своего сына.

— Значит, он нашелся?! — радостно воскликнули юноши.

— Нет, и, наверное, еще не скоро найдется, — сказал старик. — Дело вот в чем: лет восемь или десять тому назад, когда в очередной раз наступил двенадцатый день Рамадана и шейх в этот день скорби, горюя и печалясь, отпустил, как всегда, на волю несколько рабов, а потом принялся кормить и поить бедных, то среди них оказался и один дервиш, который в изнеможении прилег отдохнуть в тени его дворца. Дервиш этот был человеком святым, знающим толк в предсказаниях и толковании звезд. Подкрепившись подношениями, дарованными милосердной рукой шейха, он явился к нему и сказал: «Мне известна причина твоей печали. Ведь сегодня двенадцатый день месяца Рамадана — день, когда ты потерял своего сына, верно? Утешься, будет этот день тебе праздником, в свой час вернется к тебе сын!» Так сказал ему дервиш, и грешно было бы всякому мусульманину усомниться в словах такого человека. Скорбь Али Бану от того, конечно, не утихла, но с тех пор он каждый год в этот день ждет возвращения своего сына и украшает дворец и лестницы так, будто сын может явиться в любую минуту.

— Удивительно! — воскликнул молодой писарь. — Хотел бы я посмотреть поближе на все это праздничное убранство и на шейха, как он сидит в печали среди такой красоты, а главное — как мне хотелось бы послушать те истории, что рассказывают ему рабы!

— Нет ничего проще! — сказал старик. — Надсмотрщик над рабами — мой давний друг, он всегда мне находит местечко в зале, где можно затеряться в толпе слуг и друзей шейха, так что никто тебя и не заметит. Попрошу его и вас впустить. Вас четверо, может быть, и получится. Приходите в девять вечера на это же место, и я скажу вам, каков будет его ответ.

Так сказал старик, а молодые люди поблагодарили его и пошли своей дорогой дальше, сгорая от любопытства, чем все дело кончится.