Сказки Румынии

И какой чертог! В жизни не видывал Петру ничего подобного. Застыл на месте, голову запрокинул, любуется стенами, что мерцают, будто пронизанный солнцем снег. А небосклон-то за чертогом ало-розовый – глазам больно и сладостно на него глядеть.

Однако тряхнул Петру головой, спешился, оставил коня траву росистую щипать, а сам на дудочке заиграл и направился к чертогу.

Сделал несколько шагов – наткнулся на великана. Спит великан на земле, дудочкой убаюканный, – а ведь должен охранять чертог. Огромный тот великан, точно гора. Петру, как ни спешил, не выдержал – остановился, стал прикидывать, сколько локтей в великане, от макушки до пят.

А потом дальше зашагал. На пути его дикие звери – львы, тигры, семиглавые драконы – валятся наземь, засыпают крепким сном. Несдобровать бы Петру, не будь у него дудочки! Быстрее ветра промчался он мимо драконов – но не потому, что струсил. Просто дело его спешки требовало.

 

Вот вышел Петру к реке. Никто ведь из вас не думает, что была то обычная река? Вот и правильно. Текла река молоком; на дне, вместо песка да камушков, жемчуга да самоцветы блистали. Не быстрым было течение и не медленным, а таким, что не переплыть реку, не утонувши! Огибала она чертог, спали на берегу львы с железными клыками, стальными когтями, а на другом берегу цвели сады, какими только фея утренней зари может владеть, и никто больше. Сама же фея почивала среди роз, в шёлковой траве, а Петру глядел на неё с берега.

Глядел и гадал: как перебраться через молочную реку? Мостик-то имелся, и стражи – львы – спали, да не для смертных был тот мостик выстроен. Уж конечно, в пышные облака нога человечья не ступала и ступить не могла!

Думал Петру, думал – и решил рискнуть. Вернулся он к спящему великану, крикнул:

– Пробудись, страж могучий!

Пробудился великан, ручищу простёр – хотел Петру, словно муху, прихлопнуть. А Петру заиграл на дудочке – и снова великан в сон погрузился. Трижды проделал Петру этот трюк; понял, что великан в его власти, вынул платок, связал великану мизинцы, мечом размахнулся и крикнул в четвёртый раз:

– Пробудись, страж могучий!

Открыл великан глаза, увидал, что с ним Петру сделал, и рычит:

– Недостойно это витязя! Выходи на честный бой, если ты и впрямь герой!

– Выйду-выйду, а прежде спрошу! – говорит Петру. – Ответь, великан, если победа за мной будет, перенесёшь ли ты меня на другой берег?

Поклялся великан, развязал его Петру, и стали они биться. Бросался великан на витязя, раздавить хотел, сокрушить – да ведь Петру был уже воин опытный. Увёртывался он, мечом разил великана.

Три дня и три ночи они бились; то великану удача улыбалась, то Петру. Наконец повалились оба на землю, и Петру сверху оказался, а его меч – у великанова горла.

– Пощади, смертный! – хрипит великан. – Твоя взяла, одолел ты меня!

– Перенесёшь меня через реку? – спрашивает Петру.

– Перенесу, я ведь слово дал!

– А если нарушишь слово – как с тобой поступить?

– Убей меня, если нарушу. А сейчас меч убери, дышать дай.

– Будь по-твоему, – отвечает Петру.

Связал он великанью левую ручищу с великаньей правой ножищей, платком рот великану заткнул, другой платок на глаза набросил и повёл великана к реке.

У реки протянул великан ногу над молочным течением, упёрся в дальний берег, взял Петру на ладонь и перенёс его, как обещал.

– Вот и славно! – радуется Петру.

Приложил он дудочку к губам, заиграл, снова убаюкал великана. Даже прекрасные нимфы, что купались ниже по течению, и те, зевая, выбрались на берег и уснули среди цветов. Петру взглянул на них, подумал: «Если они так хороши, вправду ли фея утренней зари безобразна? Что-то не верится!»

Но задержаться возле нимф Петру не посмел: тревога за отца гнала его к чудесному колодцу.

Шёл Петру через дивные сады – и ещё краше находил их вблизи. Теперь он видел: нет в садах ни единого увядшего цветка – но нет и птиц!

Вот остались сады позади, ступил Петру на крыльцо. Никто ему не препятствовал, без труда вошёл он в чертог.

Рассказать ли, какие чудеса открылись Петру? Пожалуй, не стоит – каждый сам ведает, на что похож чертог феи утренней зари. Золото да самоцветы в таких чертогах используются вместо камней да древесины, а конюшни, где держит фея солнечных лошадей, превосходят красотой и блеском покои величайших императоров.

Быстро миновал Петру сорок восемь покоев. Всюду стены были шелками увешаны, дорогие ковры лежали на полу – только обитателей не встретил Петру. Лишь в сорок девятой комнате нашёл он саму фею утренней зари.

Посреди опочивальни увидал Петру волшебный колодец, ради которого в этакую даль заехал, столько побед в битвах одержал. Ничего особенного не нашёл Петру в колодце – такие-то, замшелые, старые-престарые, есть в каждом селении. Такие, да не такие! Не то разве стала бы фея утренней зари в опочивальне его держать? Сама она спала тут же, на шёлковых подушках. Выронил Петру свою дудочку, едва узрел, сколь прекрасна фея.